Скажи ка мне дядя без всякой пизды,
Ведь даром палили пожаром.
Просрали Москву, Кемскую волость,
Бразды управления, отдали Хазарам.
Святыни у псов, глаза на засов,
Ленивые жопы на печке.
Горыныч у дев, Чухонцу лесов,
Терпильнику шкалик и свечку.
Великий народ на прадедовых плитах
Вприсядку, ни срама, ни веры
Кривые улыбки на рожах побитых,
В карманах стучат револьверы.
В дремучей перди, хочешь выпить - кради, пир горою, и на пропалую
Иуда приди, мир так ждал твоего поцелуя.
Возможно, ты будешь одет -
В неглаженный китель сержанта.
А может чумной балахон Punks not dead
В очках и чекистской кожанке.
А может ты будешь застольным кентом,
Острить, подливать, называть меня brother.
Но ты не смекитишь ни разу о том,
Что я тебя выкупил сразу.
По липкому меду в устах,
По шустрым глазам, по прищуру
В зрачках я увижу еврея на лубянских крестах,
и угли из адских печурок.
**** и больной ***в груди, весь черный, как Гарлемский хуй
Иуда приди, мир так ждал твоего поцелуя
Обстрел над Белградом и вот ты в окопе,
Один, как лычка на рваном погоне.
Тебя обложили, во фляжке последний глоток,
Отрублена связь с Пентагоном.
Последний патрон отсырел,
А рядом вповалку, двенадцать разбухших корнетов.
В воде не тонул, в огне не горел,
Так и помер разменной монетой.
А дома седая невеста -
Хранит твои письма, кусает губища.
И бьется листва об холодный гранит,
На ветряном сельском кладбище.
Медведки ползут из пробитой груди, опарыши в лоне балуют
Иуда приди, мир так ждал твоего поцелуя
Чернявые чандалы, Брэнданы Ли,
Над рваной помойкой играют.
*** проебали в лапту
Куркули, забор на дрова разбирают.
В Огне с головою, ушли полюса,
Заводы ревут и борзеют.
В спартанских, чудских, хиросимских
Детей голоса у черных руин Колизея.
Приди, пятиногий пиздец и наступит весна,
За окнами каменной крытки.
От жраки, распухнет десна,
коллеге пришлет Санта Клаус открытку.
Воздастся трусливым рабам, толстобрюхим делягам, и сытым холуям
Иуда приди, и кнутом по губам. Tell me an uncle without any cunt,
After all, they fired a fire for nothing.
They fucked up Moscow, Kemsky volost,
The reins of control were given to the Khazars.
Shrines at the dogs, eyes on the bolt,
Lazy assholes on the stove.
Gorynych at the virgins, Chukhonts of the forests,
A scale holder and a candle.
Great people on great-grandfather slabs
Squat, no shame, no faith
Crooked smiles on beaten faces,
Revolvers clatter in my pockets.
In a dense fart, if you want to drink - steal, a feast in the mountains, and on the lost
Judas come, the world has been waiting for your kiss.
Perhaps you will be dressed -
Into the sergeant's unironed tunic.
Or maybe the plague hoodie Punks not dead
In glasses and a KGB leather jacket.
Or maybe you will be a drinking kent
Joke, pour, call me brother.
But you don't even once laugh about
That I bought you right away.
On sticky honey in the mouth
By quick eyes, by squint
In the pupils I will see a Jew on the Lubyanka crosses,
and coals from hellish stoves.
**** and sick *** in the chest, all black like a Harlem dick
Judas come, the world has been waiting for your kiss
Shelling over Belgrade and here you are in the trench
One, like a stripe on a ragged pursuit.
They overlaid you, the last drink in the flask,
Severed communication with the Pentagon.
The last cartridge is damp
And next to it, side by side, twelve swollen cornets.
He didn't sink in water, didn't burn in fire,
So he died as a bargaining chip.
And at home the gray-haired bride -
Keeps your letters, bites the lips.
And the foliage beats against cold granite,
At the windy village cemetery.
Bears crawl from a punctured chest, maggots pamper in the bosom
Judas come, the world has been waiting for your kiss
Blacky Chandals, Brandan Lee
They play over the torn dump.
*** fucked in the rounders
Kurkuli, the fence for firewood is being dismantled.
In Fire with the head, the poles are gone,
The factories roar and scream.
In Spartan, Chud, Hiroshima
Children voices at the black ruins of the Colosseum.
Come five-legged fuck and spring will come
Outside the windows of a stone roof.
From grub, the gums will swell,
colleague will send Santa Claus a postcard.
Will be rewarded to cowardly slaves, fat-bellied dealers, and well-fed lackeys
Judas come, and a whip on the lips. Смотрите также: | |
