В детстве единственной болью
были содранные коленки,
а самым большим огорчением -
сырые петарды и потеря любимой дурацкой кепки.
Самой огромной радостью были конфеты
или когда мама давала целую гривну
и после покупки двух мармеладок
в кармане звенели большие монеты.
В детстве мы выменивали фруктовые жвачки
на модельки желтых и красных машинок,
и отдавали команды папе – то есть нашей конячке -
ехать прямо, держа курс на игрушечный рынок,
чтобы купить мечту каждого мальчугана -
огромный лазерный меч джидая…
Сейчас нам по двадцать, плюс минус несколько лет…
и больно теперь от того,
что тебя больше не любит
так страстно любимый тобой человек.
Огорчения превратились в мировоззренье,
вместо петард грустим по пачке красного лаки страйк,
которая попала вместе с тобой под дождь.
Отец больше не играет в лошадку,
не говорит, что он самый веселый и смелый вождь
последнего в мире индейского племени…
а гривны, данные мамой на всю неделю,
тратятся на табак и сырые пельмени…
Жвачки теперь только мятные,
и вместо компота из вишни – горький коньяк..
и рубашки все в шкафу только мятые…
все не починишь утюг… никак…
Вопросы стали сложнее.
и дилеммы больше не сводятся к выбору сока.
И каждый мальчишка, ставая взрослее,
вдруг понимает, что жизнь – не игрушка…
но, порой, понимает он это
уж слишком поздно…
Слишком
поздно…
(с) Туманский
