Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле
Тачанку понесли навстречу целине.
Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили
Два черных фонаря под выбитым пенсне.
Там шла борьба за смерть. Они дрались за место
И право наблевать за свадебным столом.
Спеша стать сразу всем, насилуя невесту,
Стреляли наугад и лезли напролом.
Сегодня город твой стал праздничной открыткой.
Классический союз гвоздики и штыка.
Заштопаны тугой, суровой, красной ниткой
Все бреши твоего гнилого сюртука.
Под радиоудар московского набата
На брачных простынях, что сохнут по углам,
Развернутая кровь, как символ страстной даты,
Смешается в вине с грехами пополам.
Мой друг, иные здесь. От них мы недалече.
Ретивые скопцы. Немая тетива.
Калечные дворцы простерли к небу плечи.
Из раны бьет Нева в пустые рукава.
Подставь дождю щеку в следах былых пощечин.
Хранила б нас беда, как мы ее храним.
Но память рвется в бой, и крутится, как счетчик,
Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб.
Вот так скрутило нас и крепко завязало
Красивый алый бант окропленным бинтом.
А свадьба в воронках летела на вокзалы.
И дрогнули пути. И разошлись крестом.
Усатое "ура" чужой, недоброй воли
Вертело бот Петра, как белку в колесе.
Искали ветер Невского да в Елисейском поле
И привыкали звать Фонтанкой - Енисей.
Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой,
Но купол лба трещит от гробовой тоски.
Гроза, салют и мы! - и мы летим над Петербургом,
В решетку страшных снов врезая шпиль строки.
Летим сквозь времена, которые согнули
Страну в бараний рог и пили из него.
Все пили за него - и мы с тобой хлебнули
За совесть и за страх. За всех за тех, кого
Слизнула языком шершавая блокада.
За тех, кто не успел проститься, уходя.
Мой друг, спусти штаны и голым Летним садом
Прими свою вину под розгами дождя.
Поправ сухой закон, дождь в мраморную чашу
Льет черный и густой осенний самогон.
Мой друг "Отечество" твердит как "Отче наш",
Но что-то от себя послав ему вдогон.
За окнами - салют. Царь-Пушкин в новой раме.
Покойные не пьют, да нам бы не пролить.
Двуглавые орлы с побитыми крылами
Не могут меж собой корону поделить.
Подобие звезды по образу окурка.
Прикуривай, мой друг, спокойней, не спеши.
Мой бедный друг, из глубины твоей души
Стучит копытом сердце Петербурга. Rang bells. And the horses in hot soap
Carts suffered meet virgin.
You, my poor friend, that night blinded
Two black flashlight under his glasses knocked out.
There was a fight to the death. They fought for a place
And right nablevala at the wedding table.
Hurry up to be everything at once, forcing the bride
Fired at random and climbed through.
Today, the city has become your holiday cards.
Classic Union cloves and bayonet.
Darn tight, harsh, red thread
All breaches of your rotten coat.
Under radioudar Moscow tocsin
On the marriage sheets that dry in the corners,
Expanded blood as a symbol of passionate date
Mix in the wine barely.
My friend, the other here. We are not far from them.
Zealous eunuchs. Mute string.
Kalechnye palaces stretched to the sky shoulders.
The wound has Neva into the empty sleeve.
Turning the rain cheek in the traces of past slaps.
B kept us trouble, as we keep.
But memory is spoiling for a fight, and cool as a counter,
Coming down on you and becoming a nimbus.
That's how we twisted and knotted tightly
Beautiful red bow sprinkling bandage.
A wedding in the funnels flew at the station.
And wavered way. And send a cross.
Baleen & quot; bang & quot; stranger, ill will
Berthelot bot Peter as a squirrel in a cage.
Looking wind Nevsky yes at the Elysee field
And get used to call the Fontanka - Yenisei.
You drive under the bridge teeth loose plaster,
But the dome of the forehead is bursting from the coffin of longing.
Storm, and we salute! - And we were flying over St. Petersburg,
In lattice nightmares crashing spire line.
We fly through the times that bent
Land of the ram's horn and drank from it.
All drank of it - and you and I drank
Of conscience and fear. For all of those who
Rough tongue licked blockade.
For those who do not have time to say goodbye, leaving.
My friend dropped his pants and naked Summer Garden
Take his guilt under the rods rain.
Trampling prohibition, rain in the marble basin
Pours black and thick autumn brew.
My friend & quot; Fatherland & quot; repeats as & quot; Our Father & quot ;,
But something from him sending him in pursuit.
Outside the windows - a salute. King-Pushkin in the new frame.
Deceased do not drink, so we would not shed.
Double-headed eagles with wings beaten
Can not be divided between a crown.
The similarity of the stars in the image stub.
Lights up, my friend, quietly, without hurry.
My poor friend, from the depths of your soul
Pounding hoof heart of St. Petersburg. Смотрите также: | |
