Фотография девочки в белой футболке,
Голубые глаза из подкошеной чёлки
Смотрят так, будто в душу этих глаз красота,
Будто фото с обложки, а не с креста.
Рядом с ней в двух шагах перекошеный крест,
Фотографии нет, только рядом гитара.
Ни цветов, ни ограды, никого с тех пор,
Как его по весне схоронили когда-то.
Ей было шестнадцать, он был старше её,
Синий от наколок, он пугал своим видом.
Он рос без отца, жил в соседнем дворе
И с детства привык к синякам и обидам.
Нелюдим вечерами он сидел по подвалам
И в спальне друзей игран рок-н-ролл.
А на разбитой гитаре переклеено малом,
Что стоял на трубе, где бочкой был стол.
Он увидел её на концерте Дион,
Полуголый и пьяный хрипел в микрофон.
Она молча стояла среди шумного зала,
Не кричала, не пела, просто стояла.
И он понял без слов, и она поняла,
И с концерта они ушли уже вместе,
А на следущий день она снова ждала,
И он в то же время в условленном месте.
Шли недели и месяцы, он всё мрачнел,
Сигарет и спиртного уже было мало.
Он долбился, кололся, дышал и пыхтел,
И его с каждым днём всё сильнее ломало.
И однажды он ей предложил уколоться,
И она, как всегда, не смогла отказать.
А когда поняла, что не сможет бороться,
Воровала из дома и кололась опять.
Очень скоро она позабыла про школу,
Сама не своя, убежала из дома.
Смысл жизни сводился к простоу уколу,
И вся жизнь была в кайф, пожирала истома.
Хоронили её под весну всем кварталом
Морозным мартовским днём.
Он стоял в стороне, его сильно ломало,
И в тот день никто и не вспомнил о нём.
А когда все ушли, он упал на могилу,
Укололся в три дозы и уснул на холме.
В голове застучало, спаси и помилуй,
Это я виноват! Я по горло в дерьме!
И на утро могильщик нашёл его мёртвым,
И друзья схоронили его рядом с ней,
И стех пор в городке опасаются мамы
Рок-н-ролльных наколотых стильных парней. Photo of a girl in a white T-shirt,
Blue eyes from milk cheeky
Look as if in the soul of these eye beauty,
Like the photo from the cover, and not from the cross.
Next to her in two steps Potrested Cross,
There are no photos, only near the guitar.
Neither colors nor the fence, no one since
As in the spring it was sometime for him.
She was sixteen, he was older her
Blue from Palace, he scared his appearance.
He grew up without his father, lived in the neighboring yard
And since childhood I got used to bruises and insults.
Notice in the evenings, he was sitting on the basements
And in the bedroom of friends Igor Rock and Roll.
And on a broken guitar, small
What stood on the pipe where the table was a barrel.
He saw her at the Dion concert,
Halfish and drunk hoarse in the microphone.
She stood silently among the noisy hall,
I did not scream, I did not sing, just stood.
And he understood without words, and she understood
And from the concert they went together together
And the next day she waited again,
And he at the same time in an agreed place.
We went for weeks and months, he was all gloomy,
Cigarettes and alcohol was already little.
He burned, knead, breathe and puffs,
And his day breaking all the time.
And one day he suggested her
And she, as always, could not refuse.
And when I realized that I could not fight,
Begroen from home and spoiled again.
Very soon she forgot about school,
He herself is not his own, ran out of the house.
The meaning of life was reduced to a simple injection,
And the whole life was in the buzz, devoured Eastom.
Buried her under the spring to all quarter
Frosty Martov Day.
He stood aside, he was badly broken,
And that day no one remembered him.
And when everyone went away, he fell on the grave,
Shooting in three doses and fell asleep on the hill.
In the head stuck, save and hindle
This is me to blame! I'm throat in shit!
And in the morning, the graveer found him dead,
And friends signed him next to her,
And a span of pores in the town fear moms
Rock and roll thicker stylish guys. | |
