В свои свиные тапочки вложу я две картоночки,
А то мозоли жизни не дают.
И по родной гудроночке, по клетчатой бетоночке,
Пойду туда, куда меня пошлют.
Меня голубоглазого, разгульного детинушку,
Послали, куда - стыдно говорить.
И вот я горблю спинушку, влача свою судьбинушку,
Душа горит и страстно просит пить.
А в небе птички - сволочи, щебечут, радость живчиком,
Несут яички, свили по гнезду.
Я со свирепым личиком метну по ним кирпичиком,
И хоть на птичках душу отведу.
Нет в жизни моей радости, ни чёрточки, ни рисочки,
Хожу я словно тень, соплю, хриплю.
Потом нарву редисочки, намою её в мисочке,
Зайду за капонир и уколюсь.
Пусть барин мне лысеющий с баварским дипломатиком
Прикажет мне служить и козырять,
Пусть кроет меня матиком, пусть смотрит супостатиком,
Мне кроме гаек нечего терять.
В кармане шиш сверну ему, насупившись в стороночке,
Дождусь пока он примет валидол.
И по родной гудроночке, по клетчатой бетоночке,
Опять пойду за насыпь на укол. In your pork slippers I will introduce two carboards,
And then the corns of life do not give.
And by native buzz, on the checkered concrete,
I will go there where I will send me.
I am a blue-eyed, a barbed definition,
Sent, where to say shame.
And here I gorge in the spin, Vashka his fate,
The soul burns and passionately asks to drink.
And in the sky birds - bastards, twist, joy with surgery,
The testicles are carried, fibers in the nest.
I am with a fierce man with a brick,
And at least in the birds of the soul.
No in the life of my joy, no screenshots, nor
I go like a shadow, snot, hoarse.
Then Narva Russo, sculpt her in a bowl,
I will go for a caonial and ugly.
Let Barin I'm bald with the Bavarian diplomacy
Will order me to serve and trump
Let him cover me with a mat, let him look with a supostat,
In addition to nuts, I have nothing to lose.
In the pocket of Shish, he will turn off in his side,
I'll wait until he accepts Validol.
And by native buzz, on the checkered concrete,
Again I will go for mound to the injection. Смотрите также: | |
