Жестокие люди – взрослые. Они вообще склонны угнетать детей. Это очень обидно: то нельзя, этого нельзя, здесь не сиди, тут не стой. Мука! Помню, я однажды так затосковал от этой несправедливости, сел у окошка, сидел – сидел, и, ни с того ни с сего, вдруг такое надумал, что даже сам удивился. Я подумал: а чтобы было бы, если бы всё на свете было бы устроено наоборот. Если бы дети были во всём главные, а взрослые во всём бы их слушались!? Дети были бы как взрослые, а взрослые – как дети. Очень интересно было бы. Я представляю, как бы маме понравилась история, что я хожу по комнате и командаю ею как хочу. А – га! Да и папе бы, небось, тоже бы понравилось. А о бабушке и говорить нечего – она целыми днями от меня бы ревела бы. Что и говорить, - я бы показал им «по чём фунт лиха». Всё бы им припомнил.
Вот, например, мама бы сидела за обедом, а я бы ей сказал: «Ты почему это, завела моду есть без хлеба? Вот ещё новость! Ты погляди на себя в зеркало, - на кого ты стала похожа – вылитый Кощей. Ешь скорее, - тебе говорят». –
И она бы стала есть, опустив голову. А я бы только подавал команду:
«Быстрее – быстрее. Да не держи за щекой. Опять задумалась? Всё решаешь мировые проблемы? Жуй как следует, и н-не раскачивайся на стуле…»
И тут вошел бы папа после работы, и не успел бы он раздеться, а я бы уже закричал:
«А-га, явился?! Значит, вечно тебя ждать приходится?! А ну, сейчас же руки мой. Как следует, как следует мой. Нечего грязь размазывать, - после тебя на полотенце невозможно смотреть! Щёткой три и не жалей мыла! Ну-ка покажи ногти. Ой! Это ужас, а не ногти, - это просто когти! Где ножницы? Не дёргайся - не дёргайся, н-не скачи. Мясо не режу, не режу, а стригу, очень даже осторожно. И не хлюпай носом, - ты не девчонка. Вот так. А сейчас садись к столу». –
И он бы сел за стол и тихонечко спросил бы у мамы:
«Э… Ну как поживаешь?» -
А она бы тоже тихонечко ответила:
«Ничего, спасибо».
А я бы немедленно:
«Разговорчики за столом! Когда я ем – я глух и нем. Запомните это на всю жизнь. Золотое правило… Папа, - положи газету сейчас же, наказание ты моё». –
И они бы сидели бы у меня как шелковые…
А уж когда бы пришла бабушка, я бы прищурился, всплеснул бы руками и заголосил бы:
«Папа, мама, - полюбуйтесь-ка на нашу бабуленьку, - каков вид: грудь распахнута, шея взмылена, шапка на затылке, - хороша – нечего сказать! Признавайся: - опять в хоккей гоняла? А это? Что это такое за грязная палка? Зачем ты её в дом приволокла? Что это такое, это что – клюшка? Убери её счас же с глаз моих на чёрный ход!»…
И тут бы я прошелся по комнате, и сказал бы им всем троим: «После обеда все садитесь за уроки, а я в кино пойду». –
Ну, они, конечно бы заныли, захныкали:
«Мы с тобой, мы тоже, мы хотим в кино…» -
А я бы им:
«Ничего. Ничего – ничего. Вчера на Дне рождения были? – Были. В Воскресенье я вас в цирк водил? – Водил. Ишь, понравилось, понимаете, развлекаться каждый день! Дома сидите. Вот вам 30 копеек на мороженное и всё». –
Ну, тогда бы бабушка … взмолилась:
«Возьми ты хотя бы меня, - ведь каждый ребёнок может провести одного взрослого в кино, бесплатно». –
А я бы ответил: «А на эту картину людям после семидесяти лет вход запрещён! Сиди дома!».
И я бы прошелся мимо них, нарочно громко постукивая каблуками, как будто не замечаю, что у них…э… глаза мокрые…
А я бы стал одеваться, и я вертелся бы перед зеркалом и напевал, а они от этого ещё хуже бы мучались, а я бы приоткрыл дверь на лестницу и сказал… Э… Ну я не успел подумать, о чём бы я им сказал, потому что в комнату вошла мама – самая настоящая, живая и сказала:
«Ты ещё сидишь?! – Ешь, сейчас же, - тебе говорят! Посмотри, на кого ты стал похож – вылитый Кощей!»…
Cruel people are adults. They generally tend to oppress children. This is very offensive: it’s impossible, this is impossible, don’t sit here, don’t stand here. Flour! I remember once when I was so sad for this injustice, I sat at the window, sat - sat, and, for no reason, suddenly thought up such a thing that I was even surprised. I thought: what would it be if everything in the world would be arranged the other way around. If the children were the main ones, and the adults would obey them in everything !? Children would be like adults, and adults would be like children. It would be very interesting. I imagine how my mother would like the story that I walk around the room and command it as I want. Ah - ha! Yes, and dad would probably also like it. And there’s nothing to talk about grandmother - she would have roared from me all day. Needless to say, I would show them "why a pound of dare." I would remember everything.
For example, my mother would sit at dinner, and I would say to her: “Why did you start fashion to eat without bread? Here is more news! You look at yourself in the mirror, - whom you looked like - poured Koschey. Eat soon, they tell you. ” -
And she would eat with her head down. And I would just give the command:
"Faster Faster. Don’t hold it by the cheek. Thinking again? Do you solve global problems? Chew properly and don’t sway in a chair ... "
And then dad would come in after work, and he would not have time to undress, and I would have already cried out:
“Ah ha, come ?! So you have to wait forever ?! Well, now my hands. As follows, as follows mine. There is nothing to smear the dirt - after you it is impossible to look at the towel! Brush three and do not spare the soap! Well, show me your nails. Oh! It's horror, not nails - it's just claws! Where are the scissors? Do not jerk - do not jerk, n-do not download. I don’t cut meat, I don’t cut, but a shear, very carefully. And don’t squish, you’re not a girl. Like this. Now sit down at the table. ” -
And he would sit at the table and quietly ask his mother:
"Uh ... how are you?" -
And she would also quietly answer:
"Nothing, thanks."
And I would immediately:
“The talkers at the table! When I eat, I am deaf and dumb. Remember this for life. The golden rule ... Dad, put down the newspaper now, you are my punishment. ” -
And they would have sat like silk ...
And when my grandmother came, I would squint, would clasp my hands and say:
“Dad, mom,” admire our grandmother, “what is the look: the chest is wide open, the neck is soared, the cap on the back of the head, - good - there is nothing to say! Confess: - Did you drive hockey again? What about this? What is this dirty stick? Why are you dragging her into the house? What is it, is that a club? Take her away right away from my eyes to the back door! ”...
And then I would have walked around the room, and would have told all three of them: "After lunch, all sit down for lessons, and I will go to the cinema." -
Well, of course, they would whimper, whimper:
"We are with you, we, too, we want to go to the cinema ..." -
And I would tell them:
"Nothing. Nothing - nothing. Yesterday were at the birthday party? - There were. Did I take you to the circus on Sunday? - Drove. You like it, you know, have fun every day! Sit at home. Here you have 30 kopecks for ice cream and that’s all. ” -
Well, then grandmother would have ... begged:
“Take at least me, because every child can spend one adult in a movie, for free.” -
And I would answer: “And after seventy years, people are not allowed to enter this picture! Sit at home!".
And I would have walked past them, purposely tapping loudly with heels, as if I didn’t notice that they ... uh ... eyes are wet ...
And I would dress, and I would spin in front of the mirror and hum, and they would suffer from it even worse, and I would open the door to the stairs and say ... Uh ... Well, I did not have time to think about what I would tell them, because that my mother entered the room - the real one, alive and said:
“Are you still sitting ?! “Eat now,” they say to you! Look at who you look like - spilled by Koschey! ”... | |
