И снова осень. И, промокнув,
Дома похожи на больницы.
Старухи, прилипая к окнам,
Хватаются за поясницы.
Трещит на крыше дождь, как будто
Картошка на дешевом сале.
И электрическое утро
Качается в универсаме.
И снова осень: сотни в плач, ты-
сячи хлюпают носами.
Стоят деревья, словно мачты
С оборванными парусами.
И безработные матросы
Садятся вкруг стола на койках.
Носы покрылись купоросом
Не в дальних плаваньях – в попойках.
И жирные от рыбы пальцы,
Привыкшие, скорей, к моторам,
Хватают рюмку (лишь китайцы
Так убедительно проворны).
Вдыхая в вечном заключенье
Табачный дым грудною клеткой,
Им продолжать свое леченье
Не алкоголем, так таблеткой,
И тешить душу, что когда-то
(теперь уж скоро) собираться.
Но, уподобившись пернатым,
На слабых крыльях не подняться...
И снова осень. Лист газетный
Торчит из черноземной жижи.
Нет силы пережить все это.
Нет силы, чтобы просто выжить
В стране, где храмы, как поленья,
Сожгли всего за треть столетья,
Где уж второе поколенье
Общается на междометьях,
Где от богатства ломит спину
И вечно не хватает малость,
Где осень пахнет керосином
И коммуналкой пахнет старость...
И снова осень. Значит, гетто
Для второсортных и семитов,
Где гениальные поэты —
Потенциально инвалиды.
В их посиневших пальцах сжаты
Большие мётлы, но не перья.
И, забивая уши ватой,
Скребут асфальты подмастерья.
Соря смертями как листвою,
Век затянулся високосный.
Трещат дожди над головою.
И бесконечно длится осень...
А впрочем, полно. Что-то слишком
Ужасное нарисовалось.
Здесь можно жить.
Здесь можно выжить.
Или, точнее... встретить старость.
And autumn again. And getting wet
Houses are like hospitals.
Old women sticking to the windows
They grab onto the lower back.
The rain crackles on the roof, as if
Potatoes on cheap lard.
And an electric morning
Swinging in the supermarket.
And again autumn: hundreds crying, you-
sachets squelch their noses.
Trees stand like masts
With sails torn.
And the unemployed sailors
They sit around the table on bunks.
Noses covered with vitriol
Not on long voyages - in binges.
And fingers greasy from fish,
Accustomed, rather, to motors,
Grab a glass (only Chinese
So convincingly nimble).
Breathing in eternal confinement
Tobacco smoke in my chest
Im to continue their treatment
Not with alcohol, so with a pill
And to indulge the soul that once
(now soon) get ready.
But, having become like birds,
You cannot rise on weak wings ...
And autumn again. Newspaper sheet
It sticks out of the black earth slurry.
There is no strength to survive all this.
No strength to just survive
In a country where churches are like logs
Burned in just a third of a century
Where is the second generation
Communicates on interjections,
Where wealth hurts your back
And always a little is missing
Where autumn smells like kerosene
And old age smells like a communal apartment ...
And autumn again. So the ghetto
For the second-rate and the Semites,
Where are the brilliant poets -
Potentially disabled.
Their blue fingers are clenched
Large brooms, but not feathers.
And, stuffing your ears with cotton wool,
Apprentices scrape the asphalt.
Littering death like foliage,
The leap century has dragged on.
The rains crackle overhead.
And autumn lasts endlessly ...
However, it is complete. Something too
A terrible thing was drawn.
You can live here.
You can survive here.
Or, more precisely ... to meet old age.
