Много есть на свете баллад старинных,
Пели мне их в детстве под треск камина:
Черных королей побеждала лютня,
Белым королем становился скальд.
Замок мой стоит на семи холмах,
Бродит брага винная в погребах.
Плющ ковром зеленым обвил фасад,
А беда случилась пять лет назад...
Был осенний вечер, мела пороша,
В двери постучал менестрель продрогший.
Он сказал, что бродит давно по свету
И просил за песни ночлег и кров.
Сталь его зрачков высекала искры,
Лютню он сжимал, словно ствол баллисты.
Я его пустил, обещав за вису
Дать ему и кров, и ночлег, и стол.
В пиршественный зал собирались гости,
Пили добрый эль и играли в кости,
Жемчуг рассыпали улыбки женщин,
Винная роса через край лилась.
"Сыт ли ты?" - спросил я певца, смеясь, -
"А теперь сплети гостям висы вязь!"
Волосы отбросил певец назад.
Боже, как горел его дикий взгляд!
Боже, как он лютню схватил свою!
Боже, он проклятие затянул!
Hа мою главу призывая ад,
И на дом, и плющ, что обвил фасад.
Вывел я из зала тогда мальчишку
И спросил: "Hаверно ты выпил лишку?"
Крикнул он в ответ: "Ты меня боишься!
Испугал тебя моих песен звон".
Я ему сказал: "Придержи коня!"
Он сказал: "Ты мне пока не патрон!"
Я ему сказал: "Убирайся вон!"
Он ответил мне: "Ты убьешь меня..."
Я его спросил: "Что тебе я сделал?"
Он ответил мне, став белее мела:
"Хватит и того, что ты власть имеешь,
А любой владыка - тиран и вор!
Жизнь твоя проходит во тьме разврата,
И пока не взял тебя демон ада,
Пение мое - вот твоя расплата,
А теперь верши свой приговор!"
Я ему сказал: "Hе спеши судить".
Он сказал: "Ты трусишь. Какой позор!"
Я ему сказал: "Так тому и быть!"
И упал он замертво на ковер...
Много есть на свете баллад старинных,
Про зеленый плющ, про хмельные вина,
И про менестрелей, чей век недлинный
Обрывался, как недопетый слог.
Маленький фанатик, зачем же в руки
Лютню ты берешь, а не стрелы с луком?
По живой мишени палишь от скуки
Hа пересеченье больших дорог... There is a lot of ballads of vintage,
They sang them in childhood under the carriage of the fireplace:
Black kings won lute,
The White King became scald.
My castle stands on seven hills,
Braga winks in the cellars.
Ivy carpet green wrapped the facade
And the trouble happened five years ago ...
There was an autumn evening, chalk powder,
The door knocked Mestrel Obrogish.
He said he wanders long in the light
And asked for songs of the night and shelter.
Steel of his pupils carved sparks,
Lutno he squeezed, like the barrel of the ballists.
I let him go, promising for Visu
Give him both shelter and overnight and table.
Guests gathered in the feast room
Drank good al and played bones
Pearls scattered women's smiles
Wine dew over the edge flowed.
"Will you ist?" - I asked the singer, laughing, -
"And now gossip guests Visia Vych!"
Hair threw a singer back.
God, as his wild look burned!
God, how he grabbed his lute!
God, he delayed the curse!
Has my chapter calling hell,
And to the house, and ivy, that he wrapped the facade.
I brought down the boys then
And asked: "Will you drank a license?"
He shouted in response: "You are afraid of me!
Scared you my songs ringing. "
I told him: "Hold the horse!"
He said: "You're not a cartridge yet!"
I told him: "Clean Won!"
He answered me: "You will kill me ..."
I asked him: "What did I do to you?"
He answered me, becoming whiter chalk:
"Enough and the fact that you have power,
And any Lord is tyrant and thief!
Your life goes in the darkness of debauchery,
And until the demon of hell took you,
My singing is your payable,
Now add your sentence! "
I told him: "We hurry to judge."
He said: "You are a coward. What a shame!"
I told him: "So be!"
And he fell dead on the carpet ...
There is a lot of ballads of vintage,
About green ivy, about crumpled wines,
And about minstrels, whose age is untenal
Obtained like a misfortune.
Little fanatic, why in hand
Lutty you take, not arrows with onions?
Alive targets fall from boredom
HA intersection of big roads ... Смотрите также: | |
