Ну что ж, друзья, готовьтесь,
Я готов поведать вам старинную легенду,
Которую я в детстве на качелях...
Упал, расшибся и лежал в тифу,
В степи, в ночи, под Царево-Кокшайском,
И санитарка Нина Перегуда,
Отстреливала пьяных мамелюков,
Прищурив левый черноокий глаз.
Я слушал, я внимал, я был, как губка,
Которую ныряльщик Сэм Хавимби
Нашел в обломках брига "Венсеремос",
Удачно не доплывшего в Дербент,
Где ждали, ах, как ждали Сципиона -
Гуляку, чичисбея и плейбоя,
Известного в Нагорном Пешаваре
Как Черный-Ибис-Висакхапатнам.
Оттуда и пришли гиперборейцы,
Познавшие значенье слова "гунька"
Не так, как понимали их собратья
С потопленного острова Хонсю.
Они ходили по пескам зыбучим,
Поющим, как Наташа Королева,
Они сходились к озеру Пяянны
И слушали симфонию нутра.
О, сколько силы было в этих звуках,
Несущихся свободно и полетно,
Хамольно и цедурно проникая
В подкорку, корку, уши, нос и рот!
Я задыхался от богатства красок,
Таящихся во фресках Эль-Сфорцандо,
Который по дороге из Хавьеда
Пропил жену и чудного осла.
А славная была девчушка Нина!
Одна в кабине башенного крана
С оборванным тросом противовеса
Она сама Егорку родила.
Сама перекусила пуповину
Зубами из обычной нержавейки
И вспомнила, как в тысяча багровом
Расцвеченном пожарами году
Она, братишка Нина Перегуда,
Лежала вместе под одной шинелкой
С зуавами из гаврского РУОПа
И грезила о чем-то о большом.
И вот сбылось пророчество Тутмосса -
Пирамидальный тополь над Хефреном
Жрецы из фараонского ОМОНа
Срубили и пустили на дрова.
И бедный еретик Джордано Бруно
Обильный пот скофейкой утирая
Кричал, что эта жаркая погода
Влияет на вращение Земли.
Земля стонала в области Китая.
Цинь-Шихуанди бился с войском минов
И циньский воин в круторогом шлеме
Писал на стенах пагоды: "Мин нет".
На заимке таежной под Иркутском
Японский черный пояс Киньдза-Шиба,
От боли воя, словно росомаха,
Для баньки бил ладонями дрова.
А Нина Николаевна Скворцова,
В девичестве товарищ Перегуда,
Читала вслух о гнусности фрейдизма
Осужденным в десятом ИТУ.
Я слушал, я внимал, я был, как губка,
Графиня Де-ля-Боска-ди-Ардженто,
Которую кусал в порыве страсти
Корнет ингенмарландского полка.
Губа синела. Море волновалось.
Бора швыряла волны на Архангельск,
Где люди, одуревши от свободы,
Просили чаек хлеба принести.
Голодный сын стоял на волноломе,
Держа в руках осиновую палку.
Он рыбу взять хотел на червячочка,
Откопанного в вечной мерзлоте.
И мать его, в замужестве Скворцова,
В одну секунду обернулась рыбой,
И клюнула, и он ее зажарил,
И съел, и выжил, и продолжил род.
Вот так и завершается легенда,
Которую я слышал на качелях,
Взлетая к солнцу, падая на землю,
Как маятник - тик-так, тик-так, тик-так.
Так было или не было - неважно,
Утрите слезы смеха и печали,
Живите вечно, падайте на землю,
Взлетайте, и да будет вам тепло! Well, friends, get ready,
I am ready to tell you the ancient legend,
I have a child on a swing ...
Fell, hurt himself and lay in typhoid,
In the wilderness, in the night, under Tsarevo-Kokshaisky,
And the nurse Nina Pereguda,
Fire back drunk Mamelukes,
Screwing up his left eye Chernookiy.
I listened, I listened, I was like a sponge,
Which the diver Sam Havimbi
Found in the wreckage of the brig & quot; & quot ;, Venceremos
Fortunately not swim in Derbent,
Where waiting for, ah, like waiting Scipio -
Revelers chichisbeya and playboy
Known in Nagorno Peshawar
As the Black-ibis-Visakhapatnam.
From there came the Hyperboreans,
Know the meaning of the word & quot; Gun'ko & quot;
Not as aware of their brethren
The sinking of the island of Honshu.
They walked the sands of quicksand,
Singing as Natasha Koroleva,
They agreed to the lake Pyayanny
And listen to a symphony insides.
Oh, how much force was in these sounds,
Free carrier and flight,
Hamolno and penetrating tsedurno
In the subcortex, crust, ears, nose and mouth!
I choked on the wealth of colors,
Lurking in the frescoes El sforzando,
Which is on the road from Haveda
Propyl wife and a wonderful ass.
A nice girl had Nina!
One in the cockpit of a tower crane
With dangling rope counterweight
She gave birth to Egorka.
Herself a snack cord
Teeth of conventional stainless steel
And remember, as in a thousand crimson
Brightened by fire
She brother Nina Pereguda,
Lay together under one shinelkoy
With Zouaves from Le Havre RUOP
And dreamed of something big about.
And so was fulfilled the prophecy Tutmossa -
Lombardy poplar over Hefrenom
The priests of the Pharaonic riot
Cut down and allowed for firewood.
And poor heretic Giordano Bruno
Skofeykoy wiping perspiration
Shouted that the hot weather
Affects the Earth's rotation.
The earth groaned in China.
Qin Shi Huang, fought with the army Minov
And Qin warrior sharp-horned helmet
Wrote on the walls of the pagoda: & quot; Min no & quot ;.
At Zaimka taiga near Irkutsk
Japanese black belt Kindza-Sheba,
Howling in pain, like a glutton,
For bathhouse beat palms firewood.
And Nina Skvortsov,
In girlhood friend Pereguda,
Read aloud about the vileness of Freudianism
Convicted in the tenth IUT.
I listened, I listened, I was like a sponge,
Countess de la Bosco di Argento,
That bit of passion
Cornet ingenmarlandskogo Regiment.
Lip chenille. Sea worried.
Bora threw waves at Archangel,
Where people become stupid from freedom,
Asked gulls bring bread.
Hungry son standing on the breakwater,
Holding aspen stick.
He wanted to take the fish chervyachochka,
Dug up in the permafrost.
And his mother in marriage Skvortsov,
In one second turned into a fish,
And pecked and he fried it,
And ate and lived, and continue the race.
And so ends the legend
I heard on the swing,
Flying up to the sun, falling to the ground,
Like a pendulum - tick-tock, tick-tock, tick-tock.
So it was or was not - it does not matter
Wipe your tears of laughter and sadness,
Live forever, falls to the ground,
Take off and let it be warm! Смотрите также: | |
