Эта женщина не дописана,
Эта женщина не долатана,
Этой женщине не до бисера,
А до губ моих - Ада адова.
Этой женщине - только месяцы,
Да и то совсем непорочные.
Пусть слова ее не ременятся,
Не скрипят зубами молочными.
Вот сидит она, непричастная,
Непричесанная, ей без надобности,
И рука ее не при часиках,
И лицо ее не при радости.
Как ей хмурится, как ей горбится,
Непрочитанной, обездоленной.
Вся душа ее в белой горнице,
Ну а горница недостроена.
Вот и все дела, мама-вишенка,
Вот такие вот, непригожие.
Почему она - просто лишенка,
Ни гостиная, ни прихожая?
Что мне делать с ней, отлюбившему,
Отходившему к бабам легкого?
Подарить на грудь бусы лишние,
Навести румян неба летного?
Ничего-то в ней не раскается,
Ничего-то в ней не разбудится.
Отернет лицо, сгонит пальцы,
Незнакомо-страшно напудрится.
Я приеду к ней как-то пьяненьким,
завалюсь во двор, стану окна бить,
А в моем пльто кулек пряников,
Апотом еще - что жевать и пить.
Выходи, скажу, девка подлая,
Говорить хочу все, что на сердце.
А она в ответ: "Ты не подлинный,
А ты вали к другой, а то хватится!"
И опять закат свитра черного,
И опять рассвет мира нового.
Синий снег да снег, только в чем-то мы
Виноваты все, невиновные.
Я иду домой, словно в озере,
Карасем иду из мошны.
Сколько женщин мы к черту бросили -
Скольким сами мы не нужны!
Эта женщина с кожей тоненькой,
Этой женщине из изгнания
Будет гроб стоять в пятом томике
Неизвестного мне издания.
Я иду домой, не юлю,
Пять легавых я наколол.
Мир обидели, как юлу, -
Завели, забыв на кого.
11 ноября 1964 This woman is not finished yet
This woman is not dolt
This woman has no time for beads
And to my lips - Hell of hell.
This woman is only months old
And even then they are completely blameless.
Let her words not change
Do not grind milk teeth.
Here she sits, uninvolved,
Unkempt, unnecessarily for her,
And her hand is not with the watch,
And her face is not with joy.
How she frowns, how she hunches down,
Unread, destitute.
Her whole soul is in the white room,
Well, the upper room is unfinished.
That's all there is to it, cherry mom,
These are the unsuitable ones.
Why is she just deprived
No living room, no hallway?
What should I do with her, who fell in love,
To the women of the lung?
Give extra beads on the chest,
Blush the flying sky?
Nothing will repent of her,
Nothing will wake up in her.
Wipes off my face, drives off my fingers
Unfamiliar, scary powder.
I'll come to her somehow drunk
I will fall into the yard, I will begin to beat the windows,
And in my dress is a bag of gingerbread
Apot still - what to chew and drink.
Come out, I will say, mean girl,
I want to say everything in my heart.
And she answered: "You are not genuine,
And you go to the other one, otherwise it will be enough! "
And again the sunset of the black sweater,
And again the dawn of a new world.
Blue snow and snow, only we are in something
Everyone is to blame, the innocent.
I'm going home like I'm in a lake
Karasem go out of the bag.
How many women have we thrown to hell
How many don't need us ourselves!
This woman with thin skin
To this woman from exile
There will be a coffin in the fifth volume
A publication unknown to me.
I'm going home, not yulu,
I stabbed five cops.
The world was offended like a whirligig -
Brought in, forgetting who.
November 11, 1964 | |
