Он казался ей чудаком.
Ждал ее у парадных на лестничных клетках,
в неотглаженных брюках и разноцветных жилетках.
Часто пах коньяком.
Называл ее ласково – «детка»…
Он носил ей цветы.
Даже в самый свирепый мороз, миллионами белых, заснеженных инеем роз,
устилал ей мосты.
Говорил и смеялся до слез…
Говорил ей сквозь тишь:
без нее, мол, в аду гореть, что внутри без нее начинает душа стареть,
что она – как Париж:
повидать. А потом умереть.
Он казался смешон…
И спустя календарный год,
подбирая в парадном от прошлого чуда код,
Она знала: цветы в феврале ей дарил лишь Он.
На руках, через оттепель просто по лужам вброд.
Она пишет ему:
«Это за год четвертый раз,
мне приходит во сне тень твоих воспаленных глаз.
Просыпаюсь в ночи, и в тумане, как в злом дыму,
я тебе одному сочиняю опять рассказ…»
Разлетается дым.
Он напишет, как раньше жил…
Что сейчас он в Марселе, свои обещанья сложил…
Черепицами крыш всем кварталам – на солнце гореть!
Что она – как Париж.
Повидать… а потом умереть.
…
Что февраль для цветов стал отныне жесток и лжив:
«Я увидел Париж. И лишь чудом остался жив»…
He seemed eccentric to her.
I was waiting for her at the front doors in the stairwells,
in unfinished trousers and multi-colored vests.
Often smelled of cognac.
He called her affectionately - "baby" ...
He carried flowers to her.
Even in the most fierce frost, millions of white, snow-covered roses,
paved her bridges.
He spoke and laughed to tears ...
He spoke to her through the silence:
without her, they say, burn in hell, that inside without her the soul begins to grow old,
that she is like Paris:
see. And then die.
He seemed ridiculous ...
And after a calendar year,
picking up the code from the last miracle in the front door,
She knew that only He gave her flowers in February.
On hands, through the thaw, just wade through the puddles.
She writes to him:
“This is the fourth time in a year,
the shadow of your sore eyes comes to me in a dream.
I wake up in the night, and in a fog, as in evil smoke,
I'll write a story for you alone ... "
Smoke scatters.
He will write how he used to live ...
That now he is in Marseilles, he folded his promises ...
Tiled roofs to all neighborhoods - to burn in the sun!
That she is like Paris.
See ... and then die.
...
That February has now become cruel and deceitful for flowers:
“I saw Paris. And only miraculously survived "...
