Не говори о том, чего ты знать не можешь, промолчи,
И так всё скажут, - мало ль умников, рисующих в альбомах,
На стене – за неимением – и просто на салфетках:
Голубков, купальщиц голых или красные квадраты…
Черт-те что и сбоку слава; ты же знаешь – миром правят геростараты,
Казимиры, квазимоды, казематы…
Вот повестка, аты-баты, загорай в далекой Африке –
Билет туда и – может быть – обратно,
Это значит: ты вернешься, вероятно…
Не прячь глаза – твоя неяркая, но верная звезда
Найдет тебя за гранью шквального огня,
На грязных вмятинах ландшафта, в страшных шрамах haut couture,
На Южном фронте без потерь с любых сторон, но с построением во фрунт,
С победным маршем, с балаганом из братанья и плененья городов
И с целым ворохом гравюр на эту тему,
И на многое еще, чего бы не было, когда б не эта Африка, война,
И «аты-баты» в том числе, и не билет туда обратно,
Всё, прощай, мой беглый раб…
А впрочем, тысяча солдат пройдут – и мина не взорвется,
Тыща первый же наступит – он всегда был невезучим:
Даже в детстве, или даже много раньше – в прошлой жизни,
В прошлом веке преклоненья перед красным и квадратным,
Намалёванным однажды не его, увы, рукою,
Той рукою, что теперь лежит в канаве, запекаясь черной кровью,
В изголовье чьи-то тени, медсанбат, обрывок неба, чей-то голос:
«Бедный Йорик! Умирать в такое лето…»
А впрочем, нет, - и вслед за летом, вероятно, будет осень,
Будет слякоть, вероятно, ты очнешься, чуть помедлив,
У подножия до боли незнакомого Монмартра,
Вероятно, весь в медалях, орденах, безвкусных ленточках
Французских легионов; что ты хочешь: миллионы не вернулись –
Ты вернулся, ты уже почти что дома,
Ловишь взгляды одиноких и голодных,
Не моложе и не старше, может – будущих купальщиц,
Может – нет, но всё возможно, если только это ты,
А не другой – такой же точно, но живой, но, Боже мой,
Об этом думать невозможно...
И не думать невозможно… Do not talk about something that you know you can not, keep silent,
And so it will say - a little clever eh depicting in albums,
On the wall - in the absence of - and just on napkins:
Golubkov, nude bathers or red squares ...
God knows what glory and the side; You know - the world is ruled gerostaraty,
Casimir Quasimodes dungeons ...
That agenda, Aty-Baty, sunbathing in distant Africa -
Tickets there and - maybe - back
This means that you'll be back, probably ...
Do not hide your eyes - your soft, but true star
You will find beyond a barrage of fire,
On muddy terrain dents in terrible scars haut couture,
On the southern front, without any loss to the sides, but with the construction at attention,
With a victory march, with buffoonery of fraternisation and trapping cities
And with a bunch of prints on the subject,
And many more, which would not have been, when it had not been for Africa, War,
And "One-baht" including ticket and back
All Goodbye my runaway slave ...
And yet, thousands of soldiers will be held - and the mine explodes,
Tyscha first come - he was always unlucky:
Even as a child, or even much earlier - in a previous life,
In the last century, and admiration for the red square,
Namalёvannym once not his, alas, by the hand,
That hand, which now lies in a ditch, bake black blood,
At the head of someone's shadows, field hospital, a piece of heaven, a voice:
"Poor Yorick! Dying in a summer ... "
And yet, there - and after the summer it will probably fall,
Will sleet likely you ochneshsya, after a moment,
At the foot of Montmartre, a stranger to the pain,
Probably, all in the medals, decorations, gaudy ribbons
French Legion; What do you want: millions have not returned -
You're back, you're almost home,
Catch views of the lonely and the hungry,
Not younger and older can - future bathers,
Maybe - no, but anything is possible, unless it's you,
And no other - exactly the same, but a living, but, my God,
It was impossible to think ...
And it is impossible not to think ... | |
