Холодные трупы, гремящие трубы, кротовые норы и сингулярности, томные, громкие, страшные оргии из звуков смерти и хирургических скальпелей. Никто не придет, ничто не поможет, смерть на пороге молится нам - убитым. Эти белые стены и решетчатые окна не дают почувствовать всю свободу мысли. Санитары бьют палками - больно, смешно. Нам ничто не поможет, мы все здесь умрем. Иисус, из третьей палаты, будет скучать по всем тем, кто назад не пришел, он знал все трупы те лично, они гуляли, дружили, общались, любили...
Все как в дет. саде, но только - мысли. Они здесь все так же по-детски наивны, но проблема лишь в том, что здесь они - лишнее. За них отправляют на электрический стул, за заставляют собирать грязный суд, а санитары, как псины, все ссут и ссут, с заглотом у власти сосут. Это нечестно и это ложь, мы точно такие же люди, но вошь, что закралась в умы докторов выжимает из них человечности сок. Я слышу как плачут стены, с ними плачу и я. Рисуя на стене как толстый кот пожирает себя тихо схожу с ума. Мне разрешили писать, дали ручку, бумагу. Но запретили писать петиции и защитные дипломы для бакалавра. Я скоро выйду, мне так сказали друзья. Ну, те, что и засадили меня сюда. Юра, Андрей и Наташа, вроде бы так их звали. Все по кирпичикам, все по слогам. Я тихо гнию, впуская в свое сознание новое "я". Я и Я, нас двое, мы друзья. Настоящие, а не как те Юля, Сергей и Маша. Все по кирпичикам, все по полочкам, в сознании моем распеваются воплями брошенных, я тихо беру в руку ручку, щелчком выпускаю чернила, давлю на бумагу, пытаясь сосредоточить все мысли и упорядочить знания. Я вижу бога, вижу вселенную, чувствую каждую макромолекулу. Тихий гул поездов, рожденный где-то на севере. Я помню как ехал сюда в надежде обрести наконец упокоение. Мне был обещан красивый гроб, на котором золотую по красной или белой каймой напишут "Спасибо за все, спасибо за мысли. Приятных Вам снов, прелестные крыски". Я их похороню с собой, возьму уже мертвым и притащу в гроб. Это мои мыши, мои слова, мысли. Они под кожей, на стенах и в потолке. В матрасе, в глазах и языке. Они не чумные, белые, милые. Как живые. Живее тех, кто меня похоронит здесь. Те санитары - на деле машины, они жестокие, циничные, злые. Им до нас дела нет, как и всем. Любите себя и своих же мышей. Cold corpses, rattling pipes, wormholes and singularity, languid, loud, scary sounds of the orgy of death and surgical scalpels. No one will come, nothing will not help, on the verge of death, we pray - killed. These white walls and latticed windows do not give to feel the freedom of thought. Medics are beaten with sticks - painfully funny. We shall not prevail, we will all die here. Jesus, from the third chamber, will miss all of those who did not come back, he knew all the corpses of those personally, they walked, friends, talking, love ...
Just as in children. garden, but only - I thought. They are still childishly naive, but the problem is only in the fact that here they - superfluous. Behind them are sent to the electric chair for make collect dirty court and nurses, as the skunk, all piss and piss, swallow a power suck. It's not fair and it's a lie, we are the same people, but a louse that has crept into the minds of doctors squeezes the juice from them humanity. I hear weeping wall, crying, and I with them. Drawing on the wall like a fat cat devours itself quietly going mad. I was allowed to write, gave a pen and paper. But they are forbidden to write petitions and safety certificates for bachelor. I'll go out, so I'm told friends. Well, the ones that put me here. Yura, Andrei and Natasha, like the so-called them. All brick by brick, for all the syllables. I quietly rotting, letting into your consciousness new "I". I and I, the two of us, we're friends. These, as well as those not Julia, Sergey and Masha. All brick by brick, all on the shelves, in the minds of my chanted cries of abandoned, I quietly take in the hand knob, click Available in black, press on the paper, trying to focus all thoughts and organize knowledge. I see God, I see the universe, I feel each macromolecule. A quiet rumble of trains, born somewhere in the north. I remember coming here in the hope of finding at last repose. I was promised a beautiful coffin, on which the gold on a red or white border will write "Thank you for everything, thank you for the thought. Enjoy your dreams, adorable rat." I will bury them with me, I will take already dead on and get in the coffin. This is my mouse, my words, thoughts. They under the skin on the walls and ceiling. The mattress in the eyes and tongue. They do not plague, white, cute. As living. Hurry who will bury me here. Those nurses - in fact the machine, they are brutal, cynical, evil. They do not care to have, like everyone. Love yourself and your same mice. | |
