She looked over his shoulder
For vines and olive trees,
Marble well-governed cities
And ships upon untamed seas,
But there on the shining metal
His hands had put instead
An artificial wilderness
And a sky like lead.
A plain without a feature, bare and brown,
No blade of grass, no sign of neighborhood,
Nothing to eat and nowhere to sit down,
Yet, congregated on its blankness, stood
An unintelligible multitude,
A million eyes, a million boots in line,
Without expression, waiting for a sign.
Out of the air a voice without a face
Proved by statistics that some cause was just
In tones as dry and level as the place:
No one was cheered and nothing was discussed;
Column by column in a cloud of dust
They marched away enduring a belief
Whose logic brought them, somewhere else, to grief.
She looked over his shoulder
For ritual pieties,
White flower-garlanded heifers,
Libation and sacrifice,
But there on the shining metal
Where the altar should have been,
She saw by his flickering forge-light
Quite another scene.
Barbed wire enclosed an arbitrary spot
Where bored officials lounged (one cracked a joke)
And sentries sweated for the day was hot:
A crowd of ordinary decent folk
Watched from without and neither moved nor spoke
As three pale figures were led forth and bound
To three posts driven upright in the ground.
The mass and majesty of this world, all
That carries weight and always weighs, the same
Lay in the hands of others; they were small
And could not hope for help and no help came:
What their foes liked to do was done, their shame
Was all the worst could wish; they lost their pride
And died as men before their bodies died.
She looked over his shoulder
For athletes at their games,
Men and women in a dance
Moving their sweet limbs
Quick, quick, to music,
But there on the shining shield
His hands had set no dancing-floor
But a weed-choked field.
A ragged urchin, aimless and alone,
Loitered about that vacancy; a bird
Flew up to safety from his well-aimed stone:
That girls are raped, that two boys knife a third,
Were axioms to him, who'd never heard
Of any world where promises were kept,
Or one could weep because another wept.
The thin-lipped armorer,
Hephaestos, hobbled away,
Thetis of the shining breasts
Cried out in dismay
At what the god had wrought
To please her son, the strong
Iron-hearted man-slaying Achilles
Who would not live long. Она посмотрела через плечо
Для виноградников и оливковых деревьев,
Мрамор хорошо управляемые города
И судов, на неприрученных морей,
Но на блестящий металл
Его руки положили вместо того, чтобы
Искусственная пустыня
И небо, как свинец.
Равнина без признака, голый и коричневый,
Нет травинки, никаких признаков окрестности,
Ничего не есть и негде сесть,
Тем не менее, скопились на своей пустотой, стоял
Неразборчиво множество,
Миллион глаз, в линии миллион сапоги,
Без выражения, ожидая знака.
Из воздуха раздался голос, без лица
Подтверждено статистикой, что какая-то причина была только
В тонов, сухим и ровным, как место:
Никто не ликовали и ничего не обсуждался;
По столбцам в облаке пыли
Они шли прочь выдерживающий убеждение
Логика которого привел их, где-то еще, чтобы горе.
Она посмотрела через плечо
Для ритуальных благочестию,
Белый цветок-гирлянду телок,
Возлияния и жертвы,
Но на блестящий металл
Там, где алтарь должен был быть,
Она видела его мерцающим кузнечно-света
Совсем другая сцена.
Колючая проволока прилагается произвольное место
Там, где скучающие чиновники развалился (одна треснула шутка)
И Часовые потел за день было жарко:
Толпа обычного достойного народа
Смотрел извне и ни перемещен, ни спиц
Как три бледные фигуры провожаемы и оценка
Для трех должностей ведомых вертикально в землю.
Масса и величие этого мира, все
Это имеет вес и всегда весит, то же самое
Кладут в руках других людей; они были маленькими
И не могли бы рассчитывать на помощь и никакая помощь не пришли:
То, что их противники любили делать это было сделано, их позор
Все худшее может пожелать; они потеряли свою гордость
И умер, как и мужчины перед их телами умерших.
Она посмотрела через плечо
Для спортсменов на своих играх,
Мужчины и женщины в танце
Перемещение их сладкие конечности
Быстрый, быстрый, музыку,
Но на сияющего щита
Его руки не были установлены не танцевально-пол
Но сорняк-душили поле.
Оборванный ежа, бесцельная и в одиночку,
Слонялся этой вакансии; птица
Летела безопасности от его меткого камня:
Что девочки насилуют, что двое мальчиков нож третий,
Were Аксиомы к нему, которые никогда не слышали
Из любого мира, где содержались обещания,
Или можно было плакать, потому что другой плакал.
Тонкогубый оружейник,
Hephaestos, ковылял прочь,
Фетида из сверкающих груди
Закричали в смятении
На то, что сотворил бог
Чтобы угодить своему сыну, сильный
Железный сердцем человек-заколающие ахиллова
Кто бы не жить долго. Смотрите также: | |
