Like a burning monk,
You’re my light flare out in the dark.
You’re my constant call to arms.
Took the blindfold off,
They’d left chalk outlines where the future was.
It’s a god damned war of attrition.
It’s a death by a thousand cuts.
And if these motherfuckers made it to Heaven,
They’d burn the bridge when they got across.
They’re getting their anchors.
They’re gathering rope.
You’re pushing to Heaven all alone.
They’re grabbing your ankles.
They won’t let you go.
The ebb and the distant flow.
They’re cutting your wings off.
Built your ceilings out of stained glass.
You’re caught like gravel in my skinned knee.
The wound will close eventually.
You’ll stay as a reminder of
How fucked this world can be.
Held your funeral on a Tuesday.
Holy water’s November-cold.
The kid that pulled the trigger
Knew tomorrow couldn’t promise him hope.
All these bastards are gathering rope.
You’re pushing to heaven all alone.
They’re grabbing your ankles.
They won’t let you go.
The ebb and the distant flow.
They’re cutting your wings off.
Built your ceilings out of stained glass.
They were cutting your wings off.
I was staring at my idle hands.
Maybe I could have done something.
Maybe I could have made a difference.
John Wayne with a God complex
Tells me to buy a gun like shooting a teenage kid
Is gonna solve any problems,
Like it’s an arms race,
Like death don’t mean nothing.
To know the heavy price of living poor
Walled in by red lines, backed into a corner
Not knowing, growing up,
What it’s like to belong here
In America.
[Jason Aalon Butler:]
If everyone’s built the same,
Then how come building’s so fucking hard for you?
It’s something we’re all born into.
Nothing’s left up to grey.
It’s black or white and sometimes black and blue.
It’s something we’re all born into.
Whoa.
Now I know what’s in a name; not just my father’s.
Three-fifths a man makes half of me.
Why should I bother?
Merchants of misery stacking the deck.
Fuck your John Waynes.
Fuck your God complex.
I’ve got everything in front of me, but can’t reach far enough
To reach these fever dreams they call American.
I am the ghetto’s chosen one.
The privileged bastard son.
They’re getting their anchors.
They’re gathering rope.
You’re pushing to Heaven all alone.
They’re getting their anchors.
They’re gathering rope.
You’re pushing to Heaven all alone.
Как поджегший себя монах...
Ты моя вспышка света в темноте,
Из-за тебя я не опускаю оружие,
Снимаю повязку со своих глаз,
Они обрисовали мелом труп будущего.
Это чертова война на истощение,
Это смерть от тысячи порезов.
Когда эти ублюдки попадают на небеса,
Они сжигают мосты туда за собой.
Они соорудили веревку
И закрепили ее,
Ты отправилась на небо в одиночестве.
Они держат тебя за лодыжки,
Не хотят отпускать,
Ни туда ни сюда.
Они отрезали твои крылья
И заключали под витражным потолком.
Неожиданная боль, будто я упал и разодрал колено,
Рана в конце концов затянется,
Но ты останешься напоминанием того,
Каким ебанутым может быть мир.
Твои похороны состоятся во вторник,
Святая вода и холодный ноябрь.
Ребенок, спустивший курок,
Знал, что у него нет надежды на завтра.
Эти ублюдки соорудили веревку,
Ты отправилась на небо в одиночестве.
Они держат тебя за лодыжки,
Не хотят отпускать,
Ни туда ни сюда.
Они отрезали твои крылья
И заключали под витражным потолком.
Пока они отрезали твои крылья,
Я смотрел на свои руки,
Может быть, я мог что-то сделать.
Может быть, мог что-то изменить.
Джон Уэйн с чувством собственного превосходства
Предлагает мне купить оружие, как сделал тот стрелявший ребенок.
Это решит все мои проблемы,
Будто это гонка вооружений,
Будто смерть ничего не значит,
Чтобы познать высокую цену бедности
Загнанных в угол и забытых властями,
Тех, кто растут, не понимая того,
Что значит жить в Америке.
Они соорудили веревку
И закрепили ее,
Ты отправилась на небо в одиночестве.
Они соорудили веревку
И закрепили ее,
Ты отправилась на небо в одиночестве. Как горящего монаха,
Ты мой свет вспышки в темноте.
Ты мой постоянный призыв к оружию.
Взял повязку,
Они оставили мел очертания, где будущее было.
Это бог проклятая война на истощение.
Это смерть тысячи сокращений.
И если эти ублюдки сделали это на небеса,
Они сжигают мост, когда они перебрались.
Они получают свои якоря.
Они собирая веревку.
Вы выдвигаете на небеса все в одиночку.
Они захвата ваши лодыжки.
Они не отпустит вас.
Приливы и дальний поток.
Они резки ваши крылья.
Встроенные ваши потолки из витражного стекла.
Вы поймали как гравий в моей кожей колено.
Рана закроется в конце концов.
Вы будете оставаться в качестве напоминания о
Как трахал этот мир может быть.
Held ваши похороны во вторник.
Святая вода в ноябре-холодно.
Ребенок, который нажал на спусковой крючок
Знал завтра не мог обещать ему надежду.
Все эти ублюдки собирают веревку.
Вы выдвигаете на небо все в одиночку.
Они захвата ваши лодыжки.
Они не отпустит вас.
Приливы и дальний поток.
Они резки ваши крылья.
Встроенные ваши потолки из витражного стекла.
Они сокращали свои крылья.
Я смотрел на моих праздных рук.
Может быть, я мог бы сделать что-то.
Может быть, я мог бы сделать разницу.
Джон Уэйн с комплексом Бога
Говорит мне, чтобы купить пистолет, как стрельба подростка ребенка
Собирается решить любые проблемы,
Как это гонка вооружений,
Как и смерть не разлучит не значит ничего.
Чтобы узнать высокую цену жизни бедных
Замурованы красными линиями, загнан в угол
Не зная, растут,
Что это такое место здесь
В Америке.
[Джейсон Aalon Батлер:]
Если все встроено то же самое,
Тогда как же так чертовски трудно здание для тебя?
Это то, что мы все рождены в.
Ничто не осталось до серого.
Это черный или белый, а иногда черный и синий.
Это то, что мы все рождены в.
Вау.
Теперь я знаю, что в имени; не только моего отца.
Три пятых человека составляет половину от меня.
Почему я должен беспокоиться?
Купцы страдания штабелирования палубу.
Трахни ваш Джон Уэйн.
Трахни ваш комплекс Бога.
У меня есть все, что передо мной, но не может достичь достаточно далеко
Для достижения этих лихорадки мечты они называют американским.
Я выбрал один гетто.
Привилегированное внебрачный сын.
Они получают свои якоря.
Они собирая веревку.
Вы выдвигаете на небеса все в одиночку.
Они получают свои якоря.
Они собирая веревку.
Вы выдвигаете на небеса все в одиночку.
Как поджегший себя монах ...
Ты моя вспышка света в темноте,
Из-за тебя я не опускаю оружие,
Снимаю повязку со своих глаз,
Они обрисовали мелом труп будущего.
Это чертова война на истощение,
Это смерть от тысячи порезов.
Когда эти ублюдки попадают на небеса,
Они сжигают мосты туда за собой.
Они соорудили веревку
И закрепили ее,
Ты отправилась на небо в одиночестве.
Они держат тебя за лодыжки,
Не хотят отпускать,
Ни туда ни сюда.
Они отрезали твои крылья
И заключали под витражным потолком.
Неожиданная боль, будто я упал и разодрал колено,
Рана в конце концов затянется,
Но ты останешься напоминанием того,
Каким ебанутым может быть мир.
Твои похороны состоятся во вторник,
Святая вода и холодный ноябрь.
Ребенок, спустивший курок,
Знал, что у него нет надежды на завтра.
Эти ублюдки соорудили веревку,
Ты отправилась на небо в одиночестве.
Они держат тебя за лодыжки,
Не хотят отпускать,
Ни туда ни сюда.
Они отрезали твои крылья
И заключали под витражным потолком.
Пока они отрезали твои крылья,
Я смотрел на свои руки,
Может быть, я мог что-то сделать.
Может быть, что-Мог то изменить.
Джон Уэйн с чувством собственного превосходства
Предлагает мне купить оружие, как сделал тот стрелявший ребенок.
Это решит все мои проблемы,
Будто это гонка вооружений,
Будто смерть ничего не значит,
Чтобы познать высокую цену бедности
Загнанных в угол и забытых властями,
Тех, кто растут, не понимая того,
Что значит жить в Америке.
Они соорудили веревку
И закрепили ее,
Ты отправилась на небо в одиночестве.
Они соорудили веревку
И закрепили ее,
Ты отправилась на небо в одиночестве. Смотрите также: | |
