Я бы мог написать о роботе, чья плоть остыла.
Но причина приходит с тыла. На мосту чайки.
Я бы мог не писать вообще тогда, но настырен,
и стога моих рифм потому вы не замечаете.
Я готов поделиться, имея накопленный опыт.
У меня есть минута. Потом, господа, я отчалю.
Но уж если вы будете слушать, то слушайте в оба.
Если я говорю, то прервать меня могут лишь чайки.
***
В квадрате окна – небо без брызжущих звёзд.
У меня зато есть
сигарета,
лампа,
бесполезно-свободное время.
Денег нет на трамвай, а то б он меня свёз
за один проезд
в каретный,
в ломбард,
заложить медали со всех моих премий.
Но с пустым карманом сегодня – ты пешеход.
И твои вставные
челюсти,
чувства,
понятье достоинства, чести
стоят столько, почём купишь ты пшено хоть,
вдруг застрявшее в вые
с шелестом
с шуткой.
А это всё стоит ли шествий?
И я рвусь в половины, взявшись за рёбра
над клеткой
под лампой
в дыму сигаретном.
В стихах наизнанку виден мой образ:
оклеветанный
подловатый,
но сданный музе в аренду.
I could write about the work, whose flesh has cooled.
But the reason comes from the rear. On the bridge gull.
I could not write at all then, but convents,
Stack and my rhymes because you do not notice.
I'm ready to share experiences with.
I have a minute. Then, ladies and gentlemen, I pushed off.
But if you listen, then listen to both.
If I say that I can only interrupt the seagulls.
***
In the square of the window - the sky without bristling with stars.
I have but there is a
cigarette,
lamp,
useless-free time.
No money for the tram, and then he had me svёz
in one passage
in the coach,
the pawnshop,
lay a medal with all my awards.
But with an empty pocket today - you are a pedestrian.
And your false
jaw
feelings,
the dignity, honor,
there are so many how do you buy millet at least,
suddenly stuck in vye
to rustle
with a joke.
And it's all worth marches?
And I am torn in half, holding the edges
over the cage
under the lamp
cigarette smoke.
In verses can be seen inside my image:
maligned
podlovaty,
but handed over the museum in rent.
