хранимое всеми
в землю падает семя,
звеньями новых растений
двухлетняя юная зелень
смуглая ладонь
собирает тягость алых плодов,
пальцами
снимая мякоть ягод кофейной плантации
в начале из зеленых, отделенных от панциря
невинных получают
миллионы опаленных лучами
влажность одиннадцать с половиной
к утру нехитрый трюк
мешки подпирая плечами несут к причалу,
грузят в трюм
когда разрушен воздушный
остается земной
по тропам пастушьим
путешествует зерно
мир разорван вдоль горизонта на части
чтоб кофейные зерна сошлись в чашке
далее, где-то в Италии,
таксист доливает из кофейника,
продолжив полночный курсив
подвозит священника,
истина спрятана в кофейном бессонном зерне
особенно, когда ночь на земле
господин трясется ночным экспрессом,
по рельсам роняя капли Эспрессо
на желтую прессу
кофейные зерна в середине процесса
ночь наполняется весом
вот-вот треснет старым френч-прессо
и если
официант роняет чашку в полупустом в Подмосковье
она летит на осколки
в переполненной кофейне Нью-Йорка
зерна сыпятся на барную стойку,
некто хочет заснуть, но с каждой полки
вселенная звенит кофемолкой
и этот зов не умолкнет
и этот зов не умолкнет
Лас-Вегас, казино, всем назло выпадает зеро
крупье чтоб не уснуть жует кофейное зерно
что было ввезено из прошлых суток
официантам не вспомнить спутанный рисунок
вчерашних столиков, суммы
чаевых, недослушанной истории
выпавшее звено, увы, кофейное зерно
в центре Москвы
сгоревшие платы
бокал не в силах ни скрыть,
ни воссоздать
былой взрыв молока в Латте
Амстердам, травести-шоу,
некто выходит из кофешопа
с гашеном взором под капюшоном
сквозь зерна отправляя свой шепот
в изгиб мочки уха, не знавшей серьги
старухи Изергиль, глотая лизергин
она расскажет инструкцию к сердцу
если не видать не зги
взращено летом
чтоб погибнуть зимой
шесть частей света
все семь континентов
умещаются в одно кофейное зерно
ночь. кинозал. Марокко. черно-белый фильм
киномеханик верит в бога, веря в кофеин
Рим. остывшее Мокко. утренний эфир
сплин. стук кнопок выбивает на экране Fin
ночь. кинозал. Марокко. черно-белый фильм
киномеханик верит в бога, веря в кофеин
Рим. остывшее Мокко. утренний эфир
сплин. стук кнопок выбивает на экране Fin
мир не больше, чем открытый настежь молескин
изгиб мочки уха без серьги старухи Изергиль
клеящей марки в уездный город Лизергин
где, разгоняя пыль эпохи
в номерах отелей крутится винт
пока на кухне закипает забытый кофе
шум кофеварки, зерна пересекают экватор
мужчина аккуратно чинно
ищет причину вселенной в пенной пучине
поверхности Капучино
воображая себе другую личину
где некто пьет кофе с молоком
дрожащей рукой
пишет письмо строку за строкой,
о том, что некто допивая кофе с молоком
дрожащей рукой
выводит строку за строкой,
о том что во веки веков
присно
вселенная лишь турка в пальцах бориста
она изготовлена
из шестидесяти зерен Бетховена
так заведено,
пока растет кофейное зерно
пока некто пишет письмо
пока некто пишет письмо
stored all
It falls to the ground seed,
functioning of new plant
two-year young greens
dark hand
It collects burden of red fruits,
fingers
removing the pulp of berries coffee plantation
at the beginning of the green separated from the shell
innocent get
millions of scorched beams
humidity of eleven and a half
in the morning simple trick
bags propping his shoulders to carry the jetty,
loaded into the hold
destroyed when the air
earth remains
along the paths of shepherds
travels grain
a world torn apart along the horizon
to agree on the coffee beans cup
Further, somewhere in Italy
topped up with a taxi driver from the pot,
continued midnight italics
drives up the priest,
the truth is hidden in the sleepless coffee grain
especially when on ground night
Mr. shakes Night Express,
on rails dropping espresso drops
the yellow press
coffee beans in the middle of
the night is filled with weight
is about to crack the old French-Press
and if
the waiter drops the dish in half-empty in the suburbs
it flies into pieces
in a crowded coffee shop in New York
sypyatsya grain on the bar,
someone wants to sleep, but with each shelf
Rings universe grinder
and this call is not silenced
and this call is not silenced
Las Vegas, casino, all the luck falls zero
dealer so as not to fall asleep chewing coffee beans
that was imported from the previous day
waiters do not remember a confused picture
yesterday tables, the amount of
tips, stories nedoslushannoy
precipitated link, alas, coffee bean
in the center of Moscow
burned board
glass can neither hide,
or recreate
former explosion of milk Lattes
Amsterdam, transvestite show,
someone comes out of the coffeeshop
slaked with eyes under the hood
through sending a whisper of grain
to bend the ear lobe, never known earrings
Old Isergil swallowing lizergin
She tells the instructions to heart
if you can not see does not DIG
nurtured in the summer
to die in the winter
Six parts of the world
all seven continents
fit into a single coffee bean
night. cinema. Morocco. black-and-white movie
projectionist believe in God, faith in caffeine
Rome. Mocha cooled down. morning air
spleen. buttons knock knocks on screen Fin
night. cinema. Morocco. black-and-white movie
projectionist believe in God, faith in caffeine
Rome. Mocha cooled down. morning air
spleen. buttons knock knocks on screen Fin
the world is not more than the wide open moleskine
bending the ear lobe without earrings old woman Izergil
adhesive stamps in the county town Lizergin
where, scattering dust era
in hotel rooms turns the screw
is forgotten in the kitchen boiling coffee
coffeemakers noise, grain crosses the equator
man gently sedately
He is looking for the cause of the universe in the depths of the foam
surface Cappuccino
imagining a different guise
where someone drinks coffee with milk
shaking hand
He writes letter line by line,
that someone finishing his coffee with milk
shaking hand
prints line by line,
about that forever and ever
ever
universe only Turk in the fingers boron
it is made
sixty Beethoven grains
as usual,
while growing coffee beans
until someone writes a letter
until someone writes a letter Смотрите также: | |
