Now as I was young and easy under the apple boughs
About the lilting house and happy as the grass was green,
The night above the dingle starry,
Time let me hail and climb
Golden in the heydays of his eyes,
And honoured among wagons I was prince of the apple towns
And once below a time I lordly had the trees and leaves
Trail with daisies and barley
Down the rivers of the windfall light.
And as I was green and carefree, famous among the barns
About the happy yard and singing as the farm was home,
In the sun that is young once only,
Time let me play and be
Golden in the mercy of his means,
And green and golden I was huntsman and herdsman, the calves
Sang to my horn, the foxes on the hills barked clear and cold,
And the sabbath rang slowly
In the pebbles of the holy streams.
All the sun long it was running, it was lovely, the hay
Fields high as the house, the tunes from the chimneys, it was air
And playing, lovely and watery
And fire green as grass.
And nightly under the simple stars
As I rode to sleep the owls were bearing the farm away,
All the moon long I heard, blessed among stables, the nightjars
Flying with the ricks, and the horses
Flashing into the dark.
And then to awake, and the farm, like a wanderer white
With the dew, come back, the cock on his shoulder: it was all
Shining, it was Adam and maiden,
The sky gathered again
And the sun grew round that very day.
So it must have been after the birth of the simple light
In the first, spinning place, the spellbound horses walking warm
Out of the whinnying green stable
On to the fields of praise.
And honoured among foxes and pheasants by the gay house
Under the new made clouds and happy as the heart was long,
In the sun born over and over,
I ran my heedless ways,
My wishes raced through the house high hay
And nothing I cared, at my sky blue trades, that time allows
In all his tuneful turning so few and such morning songs
Before the children green and golden
Follow him out of grace.
Nothing I cared, in the lamb white days, that time would take me
Up to the swallow thronged loft by the shadow of my hand,
In the moon that is always rising,
Nor that riding to sleep
I should hear him fly with the high fields
And wake to the farm forever fled from the childless land.
Oh as I was young and easy in the mercy of his means,
Time held me green and dying
Though I sang in my chains like the sea. Теперь, когда я был молодым и легким под яблоней
О разваливающемся доме и счастливом, как трава была зеленой,
Ночь над звездной звездой,
Время позволь мне окликнуть и подняться
Золотой в лучах его глаз,
И почитаемый среди повозок я был принцем яблочных городков
И однажды ниже у меня были деревья и листья
Тропа с ромашками и ячменем
По рекам ветрено светло.
А так как я был зеленым и беззаботным, известным среди сараев
О счастливом дворе и пении, когда ферма была дома,
На молодом солнце только один раз,
Время позвольте мне играть и быть
Золотой во власти его средств,
И зеленый и золотой я был охотником и скотоводом, телятами
Пели на мой рог, лисы на холмах лаяли ясно и холодно,
И суббота звучала медленно
В камешках святых ручьев.
Все солнце долго бежало, было мило, сено
Поля высоко, как дом, мелодии из дымоходов, это был воздух
И играет, милый и водянистый
И огонь зеленый, как трава.
И ночью под простыми звездами
Когда я ехал спать, совы выносили ферму,
Всю луну я слышал, благословенный среди конюшен, ночных фляг
Полет на риках и лошадях
Мигает в темноте.
А потом проснуться, и ферма, как странник белый
С росой, вернись, член на его плече: все было
Сияло, это был Адам и дева,
Небо снова собралось
И солнце взошло в тот самый день.
Так должно было быть после рождения простого света
В первом, вращающемся месте, заколдованные лошади, идущие в тепле
Из рыхлой зеленой конюшни
На поля похвалы.
И почитается среди лис и фазанов гей-домом
Под новоиспеченными облаками и счастливым, как сердце было долго,
На солнце рождается снова и снова,
Я бегал своими безрассудными путями,
Мои пожелания мчались по дому сено
И ничто меня не заботило, на моих небесно-голубых торгах это время позволяет
Во всех его мелодичных превращениях так мало и таких утренних песен
Перед детьми зеленый и золотой
Следуй за ним из благодати.
Ничто меня не заботило, в белые дни ягненка, это время заняло бы у меня
До мансарды в ласточке под тенью моей руки,
На луне, которая всегда поднимается,
Ни что ехать спать
Я должен слышать, как он летит с высоких полей
И проснись на ферму навсегда сбежавшую из бездетной земли.
Ох, как я был молод и легок во власти его средств,
Время держало меня зеленым и умирающим
Хотя я пел в своих цепях, как море. Смотрите также: | |
