там девочки пахнут анисом с корицей,
а женщины носят на бедрах капканы
с запасами слабости жаркой. кадриться
к ним может любой казанова. какао
и хлеб ждут наутро его у постели,
вспотевшей слегка от любовных усилий.
кошмар понимания, что опустели
глаза, чьей отчаянной нежностью синей
и ты заразилась бы за ночь, пожалуй,
сойдет за десертную ложку, которой
он выскоблит сердце до дырок, пожара
остатки внутри заливая кагором
густым и тяжелым, как (…) великолепно!
он даже смеяться начнет от восторга
идеей пронзительной. крошечки пепла
с похожим на сон ароматом востока,
сознанье пленяющим дымчатой шалью,
его убедят в правоте для чего-то.
на раз-два-три-вальс в такт шагам задышали
два крылышка лёгких с узором чахотки;
застукало сердце, взрывая аорту
грудную; ожили шарниры суставов…
в себе унося предвкушенье аборта,
он выйдет на улицу – юный и старый
единомоментно, как опытный феникс,
уже изучавший тоску. наслаждаясь,
эспрессо проглотит в уютной кофейне
и, дабы продолжить беспомощный танец,
у старой цветочницы купит тюльпанов,
столь алых, что будто бы капельки (…) браво!
снежинка почти незаметно упала,
его догоняя: еще раз направо –
по улице вниз – до подъезда – на пятый
этаж – ключ вставляя неловко – прихожей
интимность – халата доспехи напялив,
усядется – кресло обтянуто кожей
такой ароматной, что хочется плакать
от жалости к зверю – глаза ее вспомнит
ночные - на бронхи положит заплатой
ее поцелуй - сразу перца и соли
потребует тело – коньяк шоколадный,
янтарный ручей с ароматами жизни,
пропустит по нёбу – чертовски желанной
она ему будет – и скальпель «держись же!»
прошепчет, легко подставляясь под пальцы.
он, кровь декантируя ловким движеньем,
попросит себя про себя «улыбайся»,
мизинцем прочертит дорожку на шее -
так двоечник неторопливо и смело
волшебные страны рисует на карте -
шепнет про любовь ей откуда-то с неба,
прохладной рукой опрокинув декантер.
забавный герой предпоследнего кадра,
он снова забыл перед смертью побриться.
там женщины носят на бедрах капканы,
а девочки пахнут анисом с корицей.
...
Я люблю тебя больше чем знала
я люблю тебя больше чем знала до
расставания. сердце – тугая помпа –
прямиком гонит воздух в мою ладонь,
где, смешавшись с чужими руками потом,
твой живет поцелуй. я боюсь уснуть
потому, что, проснувшись, увижу подле
пустоту. и ее непростая суть
все расставит как нужно: тяжелый, полный
дымных выдохов вечер, дурацкий фильм,
ожиданье грозы у окна на кухне,
голос в трубке, твой запах. автомобиль
запиликал внизу, разрывая слух, не
дожидаясь, что кто-то возьмет ключи,
остановит сирену, погасит фары,
приласкает. касаясь едва ключиц,
вспоминая твои, подхожу к дивану,
чтобы спать, но чертовски боюсь того,
что, проснувшись, почувствую рядом только
пустоту, чей оскал, нежней моего
и болезненней. и, улыбаясь тонко
самой кромочкой рта, я пойму, с тобой
все настолько прозрачно, что даже тенью
можно выпачкать. эта чудная боль
просто чудная, капельками на теле
оседает горячка. ударный слог
очень важен, ты знаешь, как нужно ставить:
ударенья, на красное, на число,
на табун скакунов и на волчью стаю.
я люблю тебя. тройственность этих слов
мною не постижима. но этой ночью
смело ставлю на милое мне число
двадцать три. и, конечно, на стаю. волчью.
...
здесь так пахнет тобой: безответственно, нагло-детски.
я не знаю, за что позволяю себе курить,
убивая твой запах, сумбурно надеясь, дескать –
все само рассосется. пугаясь внезапных рифм,
ухожу глубоко под одежду, скрываю плечи,
прячу шею и подбородок в какой-то шарф,
неудобный для лета. меня, как ангину,
лечат сто пятнадцать приятелей.
тоненькая душа на скакалочку стала похожа. бери и прыгай –
твоим сильным коленям понравится этот ритм,
столь внезапный и резкий, что стайка блестящих рыбок
разлетелась бы, вздрогнув. позволив себе курить,
я как будто тебя окунаю в туман. в тумане
все похожи на незнакомцев, и, черт возьми,
так легко разминуться, столкнувшись случайно, а не
задыхаться сомненьями от девяти до восьми
или позже. работа как средство рубить канаты
себя вряд ли со мной оправдает, я - кандидат
для других поликлиник: стена – подоконник – стена. ты
так близка мне теперь, что я не пугаюсь дат,
уповая на время (читай - на психолога). каждый
день наполнен часами, часы – минутами. боль
меня тоненькой плеткой, как мама в детстве, накажет
за полжизни, которую я провела с собой.
...
на мокрых патриках утренние пьяницы
новый день наматывают на палец.
спортсмены протаптывают дорожки к долголетию,
сгибая локти, как кузнечики – колени.
моя первая сигарета в половине восьмого
является началом грядущего московского смога.
моя первая чашка кофе ложится в основу
нервозной бодрости, смело толкая слово
«спазм» к самому краю желудка.
аккуратно внедренные в две небольшие лунки,
влажные от недосыпа глазные яблочки-шарики
внешнюю вселенную без любопытства обшаривают,
будто стараясь уцепиться за что-то устойчивое
типа столба фонарного, от моей шаткости стонущего.
психоанализ как повторение пройденного
вызывает во мне живую ?6? where girls smell anise and cinnamon,
and women wear on the thighs traps
with reserves of weakness hot. shot
to them can any Casanova. cocoa
and bread in the morning waiting for him at the bedside,
sweating slightly from the effort of love.
understanding of the nightmare that emptied
eyes whose desperate tenderness blue
and you would be caught during the night, perhaps,
come for the dessert spoon, which
He scraped up the heart of the hole, fire
residues within the bay Cahors
thick and heavy as (...) great!
he even starts to laugh with delight
the idea of piercing. ash tithe
to sleep like a flavor of the East,
the consciousness captivating smoky shawl,
to convince him of the rightness for something.
on the one-two-three-beat waltz steps breathing
two wings of light with a pattern of consumption;
caught the heart, exploding aorta
breast; revived hinge joints ...
taking a foretaste of abortion,
it comes out on the street - young and old
edinomomentno as an experienced Phoenix,
He has studied depression. enjoying,
Espresso swallow in a cozy coffee house
and in order to continue the helpless dance
the old flower buy tulips,
so scarlet that if droplets (...) Bravo!
snowflake fell almost imperceptibly,
it catching: right again -
down the street - to the entrance - on the fifth
floor - a key sticking awkwardly - hallway
intimacy - coat armor pulled,
will sit - seat covered in leather
so fragrant that you want to cry
pity for the beast - her eyes to remember
night - to put a patch bronchi
her kiss - just pepper and salt
It requires the body - brandy chocolate,
amber creek with scents of life,
He misses the palate - a hell of a welcome
she told him to be - a scalpel and "hold back!"
whisper, easily slicing fingers.
he blood decanting deft movement,
ask themselves about themselves "smile"
little finger traced a path around the neck -
Losers so slowly and safely
the magic of the country draws on the map -
whispers about love to her from somewhere in the sky,
cool hand knocking decanter.
funny character penultimate frame,
he forgot to shave again before his death.
there are women on the thighs traps,
and the girls smell anise and cinnamon.
...
I love you more than she knew
I love you more than to know
separation. heart - tight pump -
directly drives the air in my hand,
where, mingling with other people's hands then,
Kiss your lives. I'm afraid to sleep
because waking up, I see beside
void. and its essence is not easy
It puts everything as it is necessary: a heavy, full
smoky exhalations evening, stupid movie,
this idle thunderstorms near the window in the kitchen,
voice on the phone, your scent. car
zapilikal bottom, tearing hearing, not
waiting that someone will take the keys
stop the siren, extinguish lights,
caress. barely touching the collarbone,
remembering yours, I go up to the couch,
to sleep, but damn afraid of
that woke up to feel close only
emptiness, whose grin, gently my
and painful. and, smiling thinly
most kromochkoy mouth, I understand you
everything is so transparent that even the shadow
You can stain. This wonderful pain
just wonderful, drops on the body
settles fever. stressed syllable
is very important, you know how to bet:
Accents on the red, the number,
on a herd of horses and the wolf pack.
I love you. trinity of the words
I have not comprehensible. but this night
boldly put on my nice number
twenty three. and, of course, to the flock. wolf.
...
Here the smell of you: irresponsible, blatantly childish.
I do not know why allow yourself to smoke,
killing your smell, messy hoping, he says -
everything will resolve itself. frightened by sudden rhymes,
leaving deep under the clothes, open shoulders,
I hide the neck and chin in some scarf,
inconvenient for the summer. I, like a sore throat,
treat one hundred and fifteen friends.
thin skakalochku soul to become like. take it and jump -
your strong knees like this rhythm,
so sudden and sharp that gaggle of brilliant fish
It is scattered, startled. allowing himself to smoke,
I like you dip into the fog. in a fog
all look like strangers, and hell,
so easy to miss in the face by accident, and not
Doubts choke from nine to eight
or later. work as a means to cut the ropes
itself hardly justifies me, I - Candidate
other clinics: the wall - a window sill - wall. you
so close to me now that I'm not scared of dates,
relying on the time (read - a psychologist). each
It filled day for hours, hours - minutes. pain
I thin whip my mother as a child, punish
for half of my life I spent with him.
...
Patrick wet morning drunks
a new day is wound on a finger.
athletes tread paths to longevity,
bending your elbows as grasshoppers - knees.
my first cigarette at half past seven
It is the beginning of the upcoming Moscow smog.
my first cup of coffee is the basis
nervous vivacity, boldly pushing the word
"Spasm" to the edge of the stomach.
neatly embedded in the two small holes
wet apples from lack of sleep eye-balls
external curiously searched the universe,
if trying to cling to something stable
post lantern type, the precariousness of my groaning.
psychoanalysis as a repetition
It makes me live? 6? Смотрите также: | |
