ты пела, но, как спичка, промокшая насквозь, больше не жглась.
не рвалась уже ввысь, пыл унялся и страсть улеглась.
я хотел бы коснуться уставшими пальцами голоса
и вдыхать твое имя, как медом пропахшие волосы.
безудержно гладить бы мне эти острые бледные плечи.
твои песни не манят отнюдь, твои песни отныне калечат.
но как прежде, все тот, безутешный щенок, свою гордость клоню тебе в ноги.
утолить бы тебя, насытившись тобой… так, как верою сытые боги.
собирать из твоих нерешительных губ поцелуями тихие гласные;
поглощать их, как воздух, всякий изданный звук, даже если ты несогласная.
расшивай мои раны. словно сталь раскаленную, лей на них горести.
обдавай их своим неподдельно неистовым холодом совести.
пой же мне, спичка, промокшая насквозь, которой уже не пылать.
я и прежде из губ твоих гласные поцелуями стану срывать!
пой и помни о том, что ненужный тебе безутешный щенок…
как и прежде любовью горит у изгибов твоих тонких ног.
you sang, but, like a match, drenched through, no longer burned.
not already torn up, fervor and passion subsided subsided.
I would like to touch your fingers tired voice
and breathe your name like honey smelling hair.
impetuously to stroke me those sharp pale shoulders.
your song does not beckon, your songs now maimed.
but before all that, disconsolate puppy, my pride getting at your feet.
to satisfy you, enough of you ... as faith-fed gods.
collect from your half-hearted lip kisses silent vowels;
absorb them, like the air just make sounds, even if you dissent.
embroider my wounds. as if a red-hot steel, lei them grief.
pour over them with his genuinely fierce cold of conscience.
Sing to me, match, soaked through and through, which is no longer glow.
I first of your lips with kisses vowels will pluck!
sing and remember that you disconsolate unwanted puppy ...
as before the love burning in bends your legs thin.
