Я к вам пишу случайно; право
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам?— ничего!
Что помню вас?— но, Боже правый,
Вы это знаете давно;
И вам, конечно, все равно.
И знать вам также нету нужды,
Где я? что я? в какой глуши?
Душою мы друг другу чужды,
Да вряд ли есть родство души.
Страницы прошлого читая,
Их по порядку разбирая
Теперь остынувшим умом,
Разуверяюсь я во всем.
Смешно же сердцем лицемерить
Перед собою столько лет;
Добро б еще морочить свет!
Да и при том что пользы верить
Тому, чего уж больше нет?..
Безумно ждать любви заочной?
В наш век все чувства лишь на срок;
Но я вас помню — да и точно,
Я вас никак забыть не мог!
Во-первых потому, что много,
И долго, долго вас любил,
Потом страданьем и тревогой
За дни блаженства заплатил;
Потом в раскаяньи бесплодном
Влачил я цепь тяжелых лет;
И размышлением холодным
Убил последний жизни цвет.
С людьми сближаясь осторожно,
Забыл я шум младых проказ,
Любовь, поэзию,— но вас
Забыть мне было невозможно.
И к мысли этой я привык,
Мой крест несу я без роптанья:
То иль другое наказанье?
Не все ль одно. Я жизнь постиг;
Судьбе как турок иль татарин
За все я ровно благодарен;
У Бога счастья не прошу
И молча зло переношу.
Быть может, небеса востока
Меня с ученьем их Пророка
Невольно сблизили. Притом
И жизнь всечасно кочевая,
Труды, заботы ночь и днем,
Все, размышлению мешая,
Приводит в первобытный вид
Больную душу: сердце спит,
Простора нет воображенью...
И нет работы голове...
Зато лежишь в густой траве,
И дремлешь под широкой тенью
Чинар иль виноградных лоз,
Кругом белеются палатки;
Казачьи тощие лошадки
Стоят рядком, повеся нос;
У медных пушек спит прислуга,
Едва дымятся фитили;
Попарно цепь стоит вдали;
Штыки горят под солнцем юга.
Вот разговор о старине
В палатке ближней слышен мне;
Как при Ермолове ходили
В Чечню, в Аварию, к горам;
Как там дрались, как мы их били,
Как доставалося и нам;
И вижу я неподалеку
У речки, следуя Пророку,
Мирной татарин свой намаз
Творит, не подымая глаз;
А вот кружком сидят другие.
Люблю я цвет их желтых лиц,
Подобный цвету наговиц,
Их шапки, рукава худые,
Их темный и лукавый взор
И их гортанный разговор.
Чу — дальний выстрел! прожужжала
Шальная пуля... славный звук...
Вот крик — и снова все вокруг
Затихло... но жара уж спала,
Ведут коней на водопой,
Зашевелилася пехота;
Вот проскакал один, другой!
Шум, говор. Где вторая рота?
Что, вьючить?— что же капитан?
Повозки выдвигайте живо!
Савельич! Ой ли — Дай огниво!—
Подъем ударил барабан —
Гудит музыка полковая;
Между колоннами въезжая,
Звенят орудья. Генерал
Вперед со свитой поскакал...
Рассыпались в широком поле,
Как пчелы, с гиком казаки;
Уж показалися значки
Там на опушке — два, и боле.
А вот в чалме один мюрид
В черкеске красной ездит важно,
Конь светло-серый весь кипит,
Он машет, кличет — где отважный?
Кто выйдет с ним на смертный бой!..
Сейчас, смотрите: в шапке черной
Казак пустился гребенской;
Винтовку выхватил проворно,
Уж близко... выстрел... легкий дым...
Эй вы, станичники, за ним...
Что? ранен!..— Ничего, безделка...
И завязалась перестрелка...
Но в этих сшибках удалых
Забавы много, толку мало;
Прохладным вечером, бывало,
Мы любовалися на них,
Без кровожадного волненья,
Как на трагический балет;
Зато видал я представленья,
Каких у вас на сцене нет...
Раз — это было под Гихами,
Мы проходили темный лес;
Огнем дыша, пылал над нами
Лазурно-яркий свод небес.
Нам был обещан бой жестокий.
Из гор Ичкерии далекой
Уже в Чечню на братний зов
Толпы стекались удальцов.
Над допотопными лесами
Мелькали маяки кругом;
И дым их то вился столпом,
То расстилался облаками;
И оживилися леса;
Скликались дико голоса
Под их зелеными шатрами.
Ед I write to you by chance; the right
I do not know how and why.
I lost that right too.
And what I tell you? - Nothing!
I remember you? - But, Good Lord,
You know that for a long time;
And you, of course, all the same.
And you also know there is no need,
Where am I? what am i? in a wilderness?
Soul we are alien to each other,
Yes, there is hardly any relationship of the soul.
Last page read,
Examining them in order
Now ostynuvshim mind,
Disabuse me around.
Funny as heart hypocrite
In front of him for so many years;
Welcome used to fool even the light!
And despite the fact that the use of trust
Besides, what could be no more? ..
Madly in love correspondence to wait?
In this age of all the senses only for the period;
But I remember you - and exactly
I did not forget you can!
Firstly, because many
And long, long loved you,
Then the suffering and anxiety
During the days of bliss paid;
Then, in a fruitless remorse
I dragged the heavy chain of years;
And thinking cold
Killed last life color.
With people approaching cautiously,
I forgot noise youthful pranks,
Love poetry - but you
Forget me it was impossible.
And to think that I'm used to,
I carry my cross without murmurs:
That il other penalties?
Not all eh one. I grasped the life;
The fate of both the Tatar Turks il
For all I exactly grateful;
Do not ask God happiness
And silently bear evil.
Perhaps heaven east
Me with the teachings of the Prophet
Unwittingly brought together. Besides
And hourly nomadic life,
Proceedings, caring night and day,
All disturbing reflection,
Results in a primitive form of
Sick soul: heart sleeps
Spaciousness no imagination ...
And no work head ...
But lying in the grass,
And doze under the broad shadow
Chinar il vines
Circle turn white tents;
Cossack skinny horses
Stand side by side, povesya nose;
In copper guns sleeping servants,
Barely smoldering wicks;
Pairwise chain worth far;
Bayonets are burning under the sun of the south.
Here's talk about the old days
In a tent near heard me;
As with Ermolov go
In Chechnya, in the accident, to the mountains;
How are fought, as we beat them,
How to get to us;
And I see close
At the river, following the Prophet
Peace Tartar your prayers
Creates, without raising his eyes;
But the circle sit other.
I love the color of their yellow faces,
Such color nagovits,
Their hats, sleeves thin,
Their dark and wicked eyes
And their guttural conversation.
Chu - a distant shot! buzz
Stray bullet ... nice sound ...
Here's a shout - and again all around
Calmed down ... but the heat really asleep,
Lead the horses to drink,
Stirred infantry;
Here rode one another!
Noise, the talk. Where the second company?
What lading? - What is the captain?
Push carts alive!
Savelich! Oh Do - Give Flint! -
The rise of drum beats -
Buzzing music regimental;
Driving between the columns,
Ring guns. General
Forward with his entourage jumped ...
Scattered over a wide field,
Like bees, with the boom Cossacks;
Really show icons
There on the edge - two and Bole.
But in a turban murid
In Circassian red rides important
Light gray horse all boils
He waves, is calling - where the brave?
Who will come with him to fight to the death! ..
Now, look: a black hat
Cossack Grebensk set off;
Snatched the rifle quickly,
Too close ... shot ... light smoke ...
Hey you, villagers, followed by ...
What? wounded! ..- Nothing Gaud ...
And gunfire ...
But in these collision of swashbuckling
Fun a lot of little help;
Cool evening, happened,
We admire them,
Without bloody unrest
Both tragic ballet;
But I have seen performances,
What you do on stage is not ...
Time - it was under Gihami,
We have passed the dark forest;
Fire breathing, burned over us
Bright azure vault of heaven.
We were promised to fight violent.
Far from the mountains of Ichkeria
Already in Chechnya to the call of inverse
Crowds flocked Udaltsov.
Over the antediluvian forest
Beacons flashed round;
And the smoke of their then curled a pillar,
That stretched clouds;
And revitalize the forest;
Call together wildly vote
Under their green tents.
Unit Смотрите также: | |
