С деревьев листья облетают, Прямо в Сену и в Лоауну и в Горону, и везде, куда хотите,
Пришла осенняя пора - Pater Noster.
В поход крестовый все поперлись,
Фон Бароны - голодранцы, без штанов зато в кольчугах.
И понавешали крестов и на спины, и на плечи, и на жопы и везде куда попало.
За мною мой сеньор приходит.
Абсолютный, совершенный аденоид, стало быть драться - не умеет, и не может и не хочет.
Сказал, мол с ними ты пойдешь. Прямо завтра, на рассвете, ровно в полдень, как проснешься.
Маманя в обморок упала, прям с балкона, вниз башкою на кобылу, та взбесилась.
Сестра винище пролила, слуге на морду, тот доволен.
Друзья, маманю подсадите, на балкончик, как и было, вверх башкою, без кобылы!
Слугу положьте в погреб спать, пусть проспится алкоголик.
А я молоденький парнишка лет семнадцать, двадцать, тридцать,
В святую землю подался, прямо с места, с сеновала, без штанов зато с крестами.
За мною вслед бежит невеста, рожа кисла словно тесто,
А вслед за нею мчится тесть и теща - рожа злее, жопа толще.
Отсюда мораль: никуда от тещи не убежишь,.
Сижу я в крепости высокой, метров восемь, может больше, я не мерил, стрелы свищут.
И к нам является магистр, морда ломом, звать Гиёмом.
"Здорово, братцы крестоностцы, Alma Matter, Pater Noster, вашу танки, всем спасибо!
Сейчас в атаку побегим, левым флангом, правым флангом, в общем, кучей.
ЭЭЭ хрен тебе -беги один!"
И вот, бегу я по бархану, по песку, на четвереньках, быстро-быстро, ведь убьют же.
За мной несется сарацин, семь на восемь, восемь на семь, ну и рожа, шире жопы, прямо вдвое, может больше я не мерил.
И удираю я в оазис, пусть мираж, зато не видно.
А этот пусть бежит один, по пустыне по песочку, к тамплиерам, пусть зарубят.
Летят по небо асосины, обкурилися все гашишим, глючат гады что летаю
Хотят засыпать нас замлей прям по плечи или по шею или вовсе по макушку
А я молоденький парнишка лет семнадцать, двадцать, тридцать, может больше я не помню
Лежу с отрубленной ногой, для маскировки, челюсть рядом, жрать охота.
Подходит мой оруженосец, звать Аксельом, иль Адельмом, иль Бертрамом, ой не помню,
"Давайте Вас перевяжу!" Грязной тряпкой, кось-на-сикось, сикось-на-кось, где же тут мои портянки, что в углу вчера стояли?
И в санитарную телегу, дышло гнуто, спицы биты, без колес и лошадь сдохла,
С собою рядом положу, для интересу, я не против, тока сзади носом к стенке, между трупов шоб не дуло.
И вот, прошло годов немало, лет семнадцать, двадцать, тридцать, а, сорок восемь,
Госпитальером я служу, не тужу.
Рощу целебные я травки, от запору и поносу, и другой различной хвори.
Оруженосца сторожу, от соседа - извращенца, тамплиера, садомита, совратит и не заметит.
На юг вороны полетели, до Прованса, может дальше, я не знаю, не сказали.
Пришла осенняя пора, усе на Зиланд. With the leaves of the trees overfly, right into the Seine and Loaunu and Goron and wherever you want,
Came Autumn time - Pater Noster.
In a campaign crusade all flooded,
Background Barons - hicks, but no pants in mail.
And ponaveshali crosses on the back and shoulders, and assholes everywhere anywhere.
For me, my lord comes.
The absolute, perfect adenoids, therefore fight - can not, and can not and does not want.
Said, they say you go with them. Just tomorrow, at dawn, at noon, as the wake up.
Ma fainted, right from the balcony, down Baska on the mare, she was enraged.
Sister Vinišće shed, a servant in the face, he is happy.
Friends, Mother hoisted on the balcony, as it was, up the head, no mare!
Servant polozhte the cellar to sleep, let oversleep alcoholic.
I'm a young lad about seventeen, twenty, thirty,
The Holy Land has moved right away, from the hayloft, but no pants with crosses.
For me, running after the bride mug acidic like dough,
But after her mother-in-law and father-in rushes - mug meaner, fatter ass.
The moral: anywhere from Tiffany can not run ,.
I sit in the fortress high, eight meters, maybe more, I do not Meryl, they hiss boom.
And to us is a master, the face with a crowbar, call Giёmom.
& Quot; Hello, brothers krestonosttsy, Alma Matter, Pater Noster, your tanks, all thanks!
Now the attack run, left wing, right wing, in general, a bunch.
EEE fuck you -begi one! & Quot;
And so, I run on the sand dunes, the sand, on all fours, very quickly, because the kill.
For me, the Saracens rushing, seven eight, seven, eight, and of erysipelas, broader assholes, right half, maybe more, I do not pacing.
And I have to run away to an oasis, albeit a mirage, but it is not visible.
And let this one run, on the sand in the desert, to the Templars, even hacked.
Flying on the Sky asosiny, stoned all hashish, buggy reptiles that fly
They want us to fall asleep zamlyu straight on the shoulder or neck or even on top of
I'm a young lad about seventeen, twenty, thirty, maybe more, I do not remember
I was lying with a severed leg, masking, jaw side, eat hunting.
Suits my squire, call Axel, Adelmo il, il Bertram, oh I do not remember,
& Quot; Let your bandage! & Quot; Dirty rags, Koch-on-sikos, sikos-on-Koch, where's my leg wrappings that stood in the corner yesterday?
And sanitation cart, pole bending, spokes bits without wheels and the horse died,
With him I will put a number to the interest, I do not mind the current behind the nose to the wall, between the bodies Schaub did not blow.
And now, many years have passed, seventeen, twenty, thirty, and forty-eight,
Hospitaller I serve, not tuzhu.
Grove medicinal herbs I, constipation and diarrhea, and various other ailments.
Squire watchman from a neighbor - pervert Templar sadomita, seduce, and not notice.
South crows flew to Provence, could continue, I do not know, did not say.
Autumn time has come, a mustache on Zealand. Смотрите также: | |
