ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ОДЕССЫ В ПЕТРОГРАД
На улице Гороховой ажиотаж:
Урицкий всю ЧК вооружает.
Всё потому, что в Питер в свой гастрольный вояж
С Одессы-мамы урки приезжают.
А было это летом, в восемнадцатый год,
Убили Мишку в Питере с нагана.
На сходке порешили отомстить за него
Ребята загорелые с лимана.
Майданщик молдаван и толстая Кармен,
Что первая барыга на Привозе.
Четырнадцать "мокрушников" с собой взял Сэмен -
Горячий был народ на паровозе.
Уже чух-чух пары, кондуктор дал свисток,
Прощальный поцелуй, стакан горилки.
С Одессы-мамы, с моря дует вей-ветерок
До самой петроградской пересылки.
Начальник посетил шикарный наш вагон,
Спросил, чудак, навязчиво билеты.
Пришлось ему в Раздельной предложить выйти вон,
Слегка качнув у носа пистолетом.
И всю дорогу, щёки помидором надув,
Шмонали "фараончики" по крышам.
"Шестёрок" Сёма сбросил под откос на ходу
И в тамбур покурить устало вышел.
Там женщина стояла двадцати пяти лет
И слабо отбивалась от кого-то.
Дешёвый фраер в кепке мял на ней туалет,
И Сеня чуть прибавил обороты.
"Я вижу Вас на рейде возле женщины, граф,
Стоите Вы, как флагман под парами.
Советую на задний ход врубить телеграф,
Чтоб не было эксцессов между нами".
Чуть спортив воздух, фраер, как иллюзионист,
Под стук колёс моментом испарился.
Спасённая дрожала, как осиновый лист,
И Сеня с чувством долга удалился.
А в воздухе мелькали две колоды и нож,
Шмат сала, водка, голое колено.
Продул армяшка Хачик в карты свой макинтош,
А Васька Оське два зуба коренных.
И вот на горизонте Царскосельский вокзал
Встречает урков с мясом пирожками.
Сэмен такую речь задвинул, что зажурчал
Наш паровоз горючими слезами.
И, стиснув зубы, на перрон вразвалку сошла,
Как на берег, красавица Одесса.
Плеснула в Петроград её морская душа,
И дрогнули со страха райсобесы.
На Невском у Пассажа, там, где деньги рекой,
К ним на фаэтоне двое подскочили,
Но толстая Кармен достала первой свой "кольт"...
И над столами в морге свет включили. JOURNEY from Odessa to Petrograd
On the street Gorokhovaya hype:
All Cheka Uritsky arms.
That's because Peter in a touring trip
With mother-of Odessa thieves come.
And it was in the summer, in the eighteenth year,
Bear killed in St. Petersburg with a revolver.
At the gathering they decided to avenge him
The guys with tanned estuary.
Maydanschikov Moldovans and thick Carmen
What first huckster on Privoz.
Fourteen "Mokrushnikov" with them took Semen -
Hot was the people on the train.
Already chug-chug couples the conductor blew his whistle,
The Last Kiss, a glass of vodka.
With mother-of Odessa, with the sea breeze blowing-wei
Until the transfer of the Petrograd.
Head visited our luxurious car,
I asked eccentric, obsessive tickets.
I had him in a separate offer to clear out,
Gently rocking the nose gun.
And all the way, his cheeks puffing out tomato,
Shmonali "faraonchiki" on the roofs.
"Sixes" Sema dropped derailed on the go
And in the vestibule tired smoke left.
There was a woman twenty-five years
And weak to fend off someone.
Cheap fraer in cap squeezed her toilet,
And Senya little added momentum.
"I see you on the roads near the woman, Count,
You stand as the flagship of the fallow.
I advise you to reverse kerf Telegraph,
That was not the excesses between us. "
A little athlete's air fraer as an illusionist,
Under the sound of wheels the moment vanished.
Saved shaking like a leaf,
And Senya with a sense of duty and departed.
And in the air flashed two decks and a knife,
Shmat fat, vodka, bare knee.
Blew armyashka Khachik cards your mac,
And Vaska Oska two teeth molars.
And on the horizon, the Tsarskoye Selo station
Meets urkov meat pies.
Semen so it pushed that zazhurchal
Our locomotive bitter tears.
And, with clenched teeth, the platform waddle gone,
As ashore, the beautiful Odessa.
He splashed in Petrograd its maritime soul
And trembled with fear raysobesy.
On Nevsky Passage from where the money river,
They jumped on the two chaise,
But thick Carmen got her first "Colt" ...
And over the tables in the morgue light included. Смотрите также: | |
