Закую себя в цепи звонкие, да сыграю на них белый реквием.
Запоют огнем души ковкие, чтобы мир не покрылся пением.
Пусть горят они, оплавляются. Словно свечи на стенах памяти.
Пусть вам божий миг представляется, может быть вы меня не отравите.
А там где ветер шептал речи дивные - развалился колосс свободы.
Я смотрю на него, и обидно мне. Пусть опустится в мутную воду.
Я хотел воспарить над городом. На безрылии ловить мгновения.
Не пропел мне безжалостный колокол, что "полет твой - всего лишь падение".
А покажи средний палец вечности, закати в сотый раз камень на гору!
Обломись, поднимись искалеченный, прочитая вселяющий заговор.
Пусть уходит все в звуках сладостных, и стихт разедают сомнения.
Сгинет морок, и день безрадостный. И найду я свое спасение.
И найду я свое спасение...
Zakuyu himself voiced in the chain, so they will play on the white Requiem.
Fire sing soul malleable to the world not covered by singing.
Let them burn, melted. Like a candle in the memory of the walls.
Let your divine moment, it seems to be you did not poison.
And there where the wind whispered marvelous speech - freedom colossus collapsed.
I look at him, and hurt me. Let fall in the murky water.
I wanted to soar over the city. On bezrylii catching moments.
Not crowed me ruthless bell that "your flight - just a drop."
And show me the middle finger of eternity, for the umpteenth time the sunset stone on the mountain!
Oblomov, rise mutilated, prochitaya inspiring conspiracy.
Let out all the sounds of sweet and stiht razedayut doubt.
Wraith vanish, and joyless day. And I find their salvation.
And I find their salvation ...
